Можно подумать, что нас только пирожные и занимают.
Я беру стикер, записываю телефон доверенного лица и удаляюсь в комнату персонала. Время у меня есть, Лоран давно ушел на работу.
– Капитан Клейн?
– Да.
– Здравствуйте, меня зовут Джульетта Толедано, я медсестра из реанимации. Я звоню по поводу Ромео Фуркада.
– Как он?
– Ничего. Скорее стабилен.
– А его рука?
– Прооперирована.
– Они ее не ампутировали?
– Нет. Хотя полной уверенности еще нет, мы внимательно следим. Опасность не миновала, но пока порядок.
– Он в сознании? Может говорить?
– Нет, тем более, что он на интубации. Но мне только что удалось установить с ним контакт. Он ненадолго приходит в себя. И шевелит пальцем. Он хотел бы, чтобы я известила его брата или сестру.
– Черт, мать твою, сестра!!! Я совершенно забыл про Ванессу.
– Забыли?
– Он ее опекун, она несовершеннолетняя. Я заеду за ней в коллеж после занятий.
– Спасибо.
– Когда мы можем навестить его?
– Лучше во второй половине дня. С утра обход и процедуры.
– До какого часа вечером?
– Теоретически до восьми. На самом деле мы особо не придираемся, если смена спокойная.
– Могу я задать вам вопрос?
– Да.
– Как он умудрился сказать вам о сестре одним пальцем?
– Шестое чувство медработника…
Когда он желал мне доброго дня, я слышала, как он улыбается. Я чуть было не ляпнула, что весь день с удовольствием бы проспала, потому что мне предстоит дежурство третью ночь подряд, но, в сущности, это не его проблема.
Моя дневная программа проста. Вернуться, залезть под душ, съесть чего-нибудь, сделать себе укол и отдохнуть. Я люблю работать ночью, но вот тело убедить сложнее. Когда мне было двадцать два, оно легче переносило сдвиги во времени. Но с годами становится все труднее.
Перед уходом я возвращаюсь к своему пациенту в надежде, что он меня опять услышит. Мне хотелось бы сказать ему, что я поговорила с капитаном по телефону и что он привезет его сестренку. Думаю, для него это важно.
Я никогда не была на месте пациентов, но проведя столько время рядом, я научилась чувствовать, что для них означает оказаться здесь, со всеми страхами и болью, в совершенно незнакомом месте, одним. И если я могу их успокоить…
Фонарик
Я продолжаю чередовать темноту-убежище и туман-мучение. Особенно когда ко мне прикасаются. Я почувствовал, как моя кровать двинулась. Медленно покатилась, завернула, въехала в лифт, снова покатилась. Я попытался пошевелить указательным пальцем, но никто этого не заметил. Надеюсь, что медсестра, которая недавно была рядом, скоро вернется.
А главное, мне хочется, чтобы Ванесса была рядом. Она единственная,