А султан, стоя на пороге, издали встретил его вопросом: «Слышал, у тебя проказа?»
Последняя капля
Она: «Пора выгуливать Шпица. Слышишь? Отложи наконец газету! А ведь я предупреждала, заводить собаку в небоскрёбе – безумие. Лучше птицу – её хоть на крышу выпустишь. Ну, разве я не права? Хватит читать! Ему, видите ли, лень на лифте спуститься! Мало того что мне жизнь сгубил, ещё и над животным издевается…»
Он (беря на руки собаку, шагает с балкона): «Ну что, Шпиц, погуляем?»
Превратности судьбы
Согласно одной бурятской легенде Чингисхан не умер в 1227 году и не похоронен на горе Бурхан-Халдун, а уснул. Пробудившись через триста лет, он видит жалкий конец своей империи. «О, Тэнгри! – восклицает он, воздев руки к Вечно Синему Небу. – Где мои степные бахадуры? Где их застилавшие солнце стрелы, где их трепещущие на ветру бунчуки? Где их свистящие арканы, просторные шатры и бесчисленные табуны? О, Тэнгри! Когда-то молодой удалец набирал среди кочевий людей длинной воли, чтобы резвыми скакунами вытоптать мир, как траву, и за это его прозвали Потрясателем Вселенной. Он учил, что жизнь одного бесстрашного стоит тысячи жизней трусов. Его богатыри были, как серые кречеты, – теперь их кости клюют вороны, а их кривые сабли ржавеют – но не оттого, что насытились кровью. О, Тэнгри! Ты прибрало и друзей, и врагов, зачем же оставило немощного старика, который видит сны о Чингисхане?»
С тех пор Владыка Мира бродит среди сопок, и дети смеются над его седой бородой.
Человек – мерило всего
– Те, кому личностная история кажется куда интереснее истории Вселенной, а отдельная судьба представляется значимее мировых судеб, занимается искусством. Те же, кому наоборот, – наукой.
– По-твоему учёные о себе не думают? Ещё как! Только и мечтают: «Вот разгадаю тайну Вселенной и – продам!»
Смерть правозащитника
Он был добрейшей души человек. К тому же скромник, про таких говорят: «Будет стесняться даже на собственных похоронах». К старости он увлёкся буддизмом, и ему взбрело в голову выступить в защиту насекомых. Его матрас стал рассадником клопов, которым он, ворочаясь ночами, исправно служил донором, а за печкой он устроил блошиный питомник, так что в его избе танцевали от неё подальше. Со временем его друзьями стали гусеницы, тля и вши, а сырыми вечерами он подставлял голую шею комарам, предлагая: «Нате пейте!» Вскоре по округе поползли слухи, что тараканы из щелей залезли к нему в голову, но у правозащитника появились подражатели, обретшие смысл в спасении наших булавочных собратьев. Они пышно хоронили раздавленных каблуками козявок, боролись против привычки щёлкать мух и воротили носы от женщин, визжащих при виде пауков. Движение ширилось,