Сочинения. Том 1. Александр Строганов

Авраама к Исааку исчерпывается тем, что отец должен любить сына. Но этическое отношение низводится до степени относительного – в противоположность абсурдному отношению к Богу. На вопрос «Почему?» у Авраама нет иного ответа, кроме того, что это испытание, искушение, выдержанное им ради Бога и ради себя самого. Оба эти определения не отвечают одно другому в общепринятом языке. Согласно этому языку, когда человек творит нечто несогласованное с общим, про него говорят, что вряд ли он делает это ради Господа, подразумевая, что он делает это ради себя. Между тем парадокс веры лишен этого промежуточного звена – общего. С одной стороны, он выражает собой высший эгоизм (совершая ужасное ради себя самого), с другой – абсолютнейшую беззаветность, совершая это ради Господа…3

      РУТА Думаешь, это может придти ему в голову?

      БЕЛЯНОЧКА Боюсь, он уже готов к этому. А это, увы, дорога в ванну. Никуда больше. Жаль.

      РУТА Не расстраивайся. Ты сама говорила, что рано или поздно все закончится подвалом. А с другой стороны, зачем он тебе нужен? И вообще, что ты с ними возишься?

      БЕЛЯНОЧКА Не знаю. Впрочем, нет, знаю. Это – любопытство.

      РУТА Что же в них любопытного, когда они все на одно лицо?

      БЕЛЯНОЧКА Интересно, почему они так тянутся к смерти?

      РУТА Думаю, ответ прост.

      БЕЛЯНОЧКА Да?

      РУТА Они пропитаны востоком.

      Ягнатьев пропитан Востоком, и глаза его с каждым годом темнеют.

      Большие купальщицы

      Не выходят из головы «Большие купальщицы» Сезанна.

      Стоит постоять подле «купальщиц» полчаса, всего лишь полчаса, и вы поймаете себя на мысли, – Слияние. Вы скажете, – Слияние, это же так очевидно. Слияние существовало всегда, и мы ощущали его всегда. Каждую минуту, каждую секунду. Так что и тратить время на долгие рассуждения по этому поводу смешно.

      Итак.

      Ощущения.

      Еще раз подчеркнем «ощущения» и впредь будем держать это в уме.

      Океан стал сушей, а суша – океаном. Как будто не Треплев, а, наоборот, Тригорин застрелился.

      И путешествуют в невиданных рощах невиданные рыбы и прочие твари морские, а люди, напротив дышат жабрами. Океан стал сушей, а суша – океаном. Поменялись местами. Чудеса. Мистификация.

      Еще говорят, – Чудеса в решете. Теперь рыбы не похожи на рыб, а люди на людей. Столько всего!

      Менее всего перемены коснулись цапли, птицы с удивительным, более удивительным, нежели у пеликана или перцееда клювом. И это, заметьте, при общей невзрачности. При общей сирости и невзрачности.

      Восток.

      Восток, восток! Глаз не рассмотреть. Даже если очень захотеть. Даже если очень захотеть.

      Однажды, раньше или позже наступает момент истины, назовем это моментом истины, когда мы ощущаем всю бессмысленность нашей речи. Я имею в виду каждодневную речь.

      С этим легко спорить. И вы непременно станете спорить, если еще не испытали этого момента. Вы скажете, что всякий разговор – предыстория события. Но это не так, уверяю вас.

      Повседневная речь

      Повседневная речь – всего лишь