Не могу с уверенностью назвать возраст ни одного из строений, которые попадались мне на пути. Им могло быть как сто лет, так и тысяча, а возможно, в свое нынешнее состояние упадка они пришли совсем недавно, в результате каких-то локальных конфликтов или под натиском непогоды. Снежные шапки придавливали их к земле, стены покосились под их тяжестью, никакая жизнь не могла скрываться внутри их. Умирающая земля никому не давала пощады.
Города и деревни напоминали картины ада. В них продолжали существовать – хотя и с большим трудом – отчаявшиеся люди. Всеми забытые, эти мужчины и женщины кое-как сводили концы с концами, питаясь скудными дарами некогда плодородной земли; прослышав обо мне, они сбегались ко мне в надежде на помощь. Но мне нечего было предложить им, кроме слов назидания, позаимствованных у самого Бора (если бы я в него еще верил), и я молился о том, чтобы они послужили им к утешению.
В одной деревне я, действуя с сугубой осторожностью, сумел растопить лед местного озера при помощи моей книги. Обитатели деревни собирались ловить там рыбу, и я, хотя и не был уверен в успехе, все-таки дал им надежду, без которой их ждала бы верная гибель в самое ближайшее время.
Многие поселяне опустошены изнутри – это видно по их глазам, – хотя их нельзя сравнить с теми мертвыми, которые, сохранив благодаря каким-то культистским трюкам способность двигаться, бродят в сумерках, чем немало беспокоят этих достойных людей.
Но и среди живых многие пали чудовищно низко. Как-то темной ночью, проезжая мимо деревни, которую я не хочу даже называть, я видел, как группа людей пировала над трупом своего сородича. Избегая встречаться взглядом с их пустыми глазами, я смотрел на жалкие кусочки плоти, которые они держали в руках, и на кровь собрата, стекавшую по их подбородкам на мерзлую землю. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять – такие глубины морального падения не редкость среди людей в наше время. Кое-где с ветвей свисали скелеты, их кости стучали о стволы от ветра, – я догадался, что в этой глуши, вдали от надзора империи и ее солдат, которых теперь, кстати, стало удивительно мало, действует какой-то неписаный закон и эти отвратительные тотемы суть следы его работы.
Примеров же истинной человечности мне встретилось очень мало.
Я продолжал свой путь, когда меня стало настигать эхо минувшего.
Прошедшие кошмары.
Я вспоминал горящие здания, и отзвук слышанных мною тогда человеческих воплей пронзал мой мозг. Все это было на самом деле. Я видел отряды наемной милиции, которые хватали и выволакивали на улицу тех, кто давал мне кров и защиту, и там отрубали им головы на глазах у жен и детей. Их женщин оттаскивали