– Лерик… – Так величает его Светлана, законная жена. – Лерик, ты думаешь об обстановке комнат в доме? Он же пустой.
– Люблю свободу, – лениво выговорил Валерьян Юрьевич, глядя на пустые тарелки перед собой.
– А гости приедут? – тоном возражения произнесла жена. – Им ведь даже сидеть не на чем. На завтра назначено новоселье.
Это она загнула – не на чем сидеть. И сидеть, и лежать есть на чем, просто им хочется новья. Хочется, чтобы друзья-подруги скрипели зубами от зависти, хочется быть первыми во всем и совсем не хочется прилагать к этому ручки с мозгами.
– Пап, мне тоже нужна новая мебель, – сказала младшая агрессорша Катерина. – Мой гарнитур детский.
– А ты уже выросла? – без красок в голосе поинтересовался папа.
– Ты что, не видишь?
– Не вижу.
– И еще мне нужна машина.
– А самолет не нужен?
– Как я добираться в институт буду? – надрывно бросила Катя.
– Маршрутки и автобусы ходят.
Катя убежала, рыдая, словно у нее кто-то умер. Впрочем, умри папа, ей было бы не до истерик, она высчитывала бы свою долю, алчно клацая беленькими зубками. Валерьян Юрьевич украдкой пробежался взглядом по домочадцам… Ба! Они же все, как один, недовольны. Безусловно, причина недовольства в папе, который делает только первые шаги к выходу из рабства. Ну кто сказал, что деток надо кормить до их пенсии? Конечно, образно говоря. А они когда начнут своих отпрысков откармливать? Надька замуж выходила, била себя в грудь и ревела, когда папа был против ее брака: «Это моя жизнь!» А потом началось: папа, оплати лечение Гены, мы не можем зачать; папа, возьми Гену на работу, мы бедствуем; папа… Короче, жизнь ее, а проблемы папины.
– Значит так, – весомо и спокойно сказал Валерьян Юрьевич, уложив кулаки на стол. – Прекратите строить из себя господ. Кому не нравится – зарабатывайте на новую мебель сами и ставьте куда хотите. А мне старая сгодится. И вообще, отныне свои проблемы будете решать тоже сами, я вам не нянька.
Все разом заморгали – просто какой-то злобный аккомпанемент веками! Да ну их к лешему! Он не намерен тратить свои нервы и здоровье, а им еще покажет, в чьем кармане шоколадка тает.
– Теперь… – поднялся он, – всем по норам, завтра на работу.
– Завтра же воскресенье, – робко напомнил Гена.
– Начался сезон, – рявкнул тесть. – Выходные отменяются до поздней осени.
И оставил семейство мыть ему кости без него.
Гертруда Викторовна жалась к стене, обхватив щеки ладонями и выпучив глаза до невозможности. Если учесть, что в гостиной горела всего одна свеча, которую держала Лиля, а больше света не было, то можно лишь приблизительно представить, в каком состоянии пребывала хозяйка дома. Алик, налаживающий фонарь на штативе, говорил бесстрастно:
– Не переживайте, Гертруда