– Привет, Миша, – раздался откуда-то со стороны мужской голос, одновременно и знакомый, и незнакомый, словно он когда-то его слышал, но сквозь пелену или помехи.
– Капитан Кривошеев? – тихо спросил Архангельский.
– С возвращением, – ответил тот, кого он назвал Кривошеевым, – еще бы чуть-чуть, и было бы поздно. Ты молодец, Миша, держался до последнего.
– Почти ничего не помню, – говорить Архангельскому было тяжело, – после того, как открыл огонь из автомата.
Кривошеев налил стакан воды из графина на тумбочке рядом с кроватью и помог Архангельскому сделать несколько глотков.
– Ну, – произнес он, – если вкратце, то вас сдал начальник медицинской части полка, как и всех ранее.
– За что продал? – только выдавил Архангельский.
– Наркотики, деньги, – уныло вздохнул Кривошеев. – Организовал в Союз канал поставки опиатов. Перевозил военными бортами под видом списанных или неиспользованных медикаментов, в которых мало кто смыслит. А раз военной авиацией, то, соответственно, без пограничных и таможенных досмотров. Весьма удобно и безопасно перевозить. Наркоту брал за информацию. Вышли на него в последний момент.
– Понятно. – Архангельский с досады стиснул зубы.
Чувство, когда тебя предают, не стирается временем, а если за деньги, то превращается в шрам на сердце. И этот шрам всегда будет напоминать о себе, делая человека еще более жестким и замкнутым.
– Когда выяснили твое местоположение, – продолжил Кривошеев, – полномочий сотрудника органов безопасности вполне хватило, чтобы взять спецназ ГРУ и поднять в воздух парочку вертолетов для огневой поддержки. Мне жаль, но ты, возможно, единственный, кто остался в живых из отряда. – Кривошеев умолк.
Архангельский ничего не ответил: он и так понимал, что, вероятнее всего, больше никто не спасся, хотя верить в это было тяжело.
– Капитан, – произнес Архангельский после непродолжительной паузы, – там, в том селении, где меня держали, был один американец. Но не из обычных военных. Особенный.
– Питерс? – уточнил Кривошеев. – Его звали Джонатан Питерс?
Старший сержант кивнул.
– Мой старый знакомый по Берлину, – иронично улыбнувшись, сказал Кривошеев, – начальник русского направления ЦРУ США. Он ушел, к сожалению. Но что он делал тут, в Афганистане?
Риторический вопрос, на который ни сам Константин Кривошеев, ни тем более старший сержант Михаил Архангельский ответа не знали.
– Ладно, Миша, тебе надо отдохнуть.
Кривошеев собрался выйти из палаты.
– Товарищ капитан, – остановил его Архангельский, – этот американец разговаривал по миниатюрной рации с центром командования. Я таких устройств ни разу не встречал. – Он сглотнул, говорить было тяжело. – Мало что удалось расслышать, но одно я уловил: речь шла о каком-то Арабе.
Кривошеев напрягся:
– О каком Арабе?
Глава: 1993 год
г. Москва, МБ Российской