Первым ушел Свинья, сославшись на то, что, мол, есть ему хочется неимоверно, а купленный, вместе с портвейном, батон нисколько его не спас.
Осенняя ночь опустилась, как всегда, незаметно. Занятия в студии уже закончились, окна погасли, и в саду стало совсем темно. Говорить не хотелось, все молча допивали оставшееся в бутылках.
– Пицца, я к тебе сегодня. Можно? – нарушил тишину Тимон.
В темноте Пицца согласно кивнул.
– А ты? – спросил он у Дина.
– Не, я домой, пожалуй. На работу надо завтра заехать, уволить-то меня уволили, а вот зарплату еще не всю отдали, денег в кассе не было.
– Понятно… – протянул Тимон, вставая, – ну че, двинем тогда?
Все поднялись и направились к забору.
– А ты как это место нашел? – поинтересовался Дин, когда они уже подходили к остановке.
– Мы в прошлое воскресенье здесь со Студентом лазили, пытались ходы халявные на концерт найти, – Пицца остановился и прикурил. – Ходов нет, только вот… сами видели.
– И Студент, значит, собирается… пройти бы всем…
– А я в детстве в художественной школе учился, – вдруг, непонятно зачем, сказал Тимон.
Дин и Пицца неуверенно переглянулись. Не получалось представить его сидящим за каким-нибудь натюрмортом.
– Чего? – разом спросили оба, но Тимон уже замолчал, сделав вид, что не расслышал.
Ехать отсюда им было в одну сторону. Забираясь в автобус, Пицца при входе показал проездной билет и незаметно сунул его Дину. Проездной был один, обычный школьный проездной, которые по тридцатке продавались на всех остановках, и во многих местах их можно было купить безо всяких проблем, типа справок с места учебы, а поскольку документов не требовалось, наивные старушки частенько выводили в графе имя, скажем, Егор Летов или Костя Кинчев. Муниципальный транспорт был набит звездами. Когда проездные кончались, а на новые денег не было, исправлялись даты, нанесенные на бумажку ручкой, и тут уж кто во что горазд! Исправляли просто поверху, стирали надпись ластиком и писали заново, карябали бритвочкой, кто-то вообще изобретал какие-то чудо-растворы, утверждая, что чернила они стирают, но бумагу не портят! Пицца полгода так и проездил, пока проездной до дырки не протер.
Дин сунул заветный листочек Тимону, в этот раз проездной вообще был один на всех, но тот замешкался, и толстая, закутанная в шарф тетка-кондуктор заподозрила