В наши дни уже выглядит курьезом утверждение американской исследовательницы Р. Бенедикт о том, что существует множество культур, в которых чужеземцев не считают людьми. В середине прошлого столетия ей еще приходилось доказывать, что статус немца ничуть не выше статуса араба, что японская культура разительно отличается от европейской. Исследования Р. Бенедикт вызвали интерес американских спецслужб. Военные не могли понять психологию «камикадзе». Их повергала в смятение жестокость японцев. Призвав на помощь антропологов, они рассчитывали понять поведение «диких народов»10.
Сегодня в тесно переплетенном мире европейцы влияют на мексиканцев и японцев, бразильцы – на корейцев, арабы – на французов. В разных странах люди все больше пользуются одними и теми же видами транспорта и коммунальных услуг, потребляют одну и ту же пищу, смотрят одни и те же телепередачи, слушают одни и те же новости. Создаваемые современной цивилизацией технологии, товары, услуги, информация входят в жизнь разных народов, делают их в чем-то похожими друг на друга.
В эпоху глобализации предпринимателю безразлично, во что облачен его работник: в комбинезон или в сари, в шелковую вьетнамскую пижаму или туникообразную с разрезом косоворотку. Миллионы людей одновременно смотрят сегодня на телевизионном экране выступления политических лидеров, спортивные состязания, народные празднества. Бизнесмены разных стран реализуют совместные проекты далеко отстоящих друг от друга континентов. Глобализация сулит «единое человечье общежитие». Давняя философская идея о движении в общую историю реализуется на наших глазах.
Вполне понятно, что все эти процессы находятся в прямой зависимости от общечеловеческой коммуникации. Какие способы общения могут обеспечить общественную динамику: язык или технические средства распространения культуры?
В животном мире система коммуникации отлажена инстинктом. Белому медведю понятны повадки бурого зверя. Орел понимает, что чучело, которое люди создали из его оперенья, не является орлом. Но люди разговаривают на разных языках и далеко не всегда понимают смысл сообщений из другого лингвистического арсенала. Единой системы общения, несмотря на разветвленный спектр знаков и сигналов, шифров и символов, у людей нет.
Есть ли потребность в едином планетарном языке? Каким образом он возникнет? А может быть, в современных коммуникационных условиях разумнее слышать все «голоса» и не стремиться к новому эсперанто или языку, который оказался бы наиболее мобильным и массовым? Кто определяет статус единого языка? Важны ли при этом теоретические