Тельма усмехнулась и, оглядевшись, вцепилась в запястье зубами. Боль была вполне реальной, и значит, связь с телом еще сохранилась.
Капли сыпались, крупные, что бусины, и, попадая на плоть, прорастали.
Дерево.
Пусть будет дерево.
Неизвестно, конечно, как именно деревья вписывались в логику мира Мэйни и вписывались ли вообще, но Тельме с деревом спокойней. Вышло оно низким и разлапистым, покрытым плоскою острою листвой, больше похожей на щетину. И от корней его к Тельме протянулась нить-пуповина.
Вот так.
Теперь она не потеряется. Во всяком случае, не должна бы потеряться.
Шаг. И еще. Мир вокруг огромен и одинаков, но это – иллюзия. Ей нужно отыскать Мэйнфорда.
Как?
Сосредоточиться.
Мир сам перенесет ее к хозяину. Расслабиться. И удержаться на грани, не позволив себе раствориться в чужом разуме.
…дорога.
…тысяча дорог, но на какую бы Тельма ни свернула, та будет нужной.
…запах моря. Гул волн. Соленый ветер в лицо.
– …Мэйни, дорогой, эта процедура совершенно безопасна, – женщина в костюме цвета топленого молока встает на пути Тельмы. – Я принесла тебе материалы. Мы наймем лучших целителей. Я уже говорила с доктором Таубишем, он готов самолично провести операцию.
– Ты всерьез думаешь, что я дам на нее разрешение?
Изнутри Мэйнфорд выглядит так же, как и снаружи, что редкость неимоверная. В учебниках пишут, что созданные людьми образы себя редко соответствуют действительности. А этот… моложе.
И все такой же мрачный.
Взъерошенный.
Длинные волосы ему не идут совершенно.
– Мэйни, ты же хочешь поправиться.
Женщина тянет руку, но Мэйнфорд отступает. Пятится. Проходит сквозь Тельму.
– Не настолько, чтобы позволить кому-то копаться в моих мозгах.
Будь он в сознании, действительно не одобрил бы.
– Это всего-навсего несложная операция…
– Мама, хватит!
– Я понимаю, что это звучит пугающе! Но посмотри! Эффект великолепен! Процент успеха…
– Мама! – он кричал, но женщина в костюме цвета топленого молока не слышала крика.
– …судороги, галлюцинации…
– Хватит!
– Мэйни, хотя бы подумай…
– О чем? О том, чтобы позволить просверлить мне дырку в черепе? – он постучал пальцем по голове. – А в эту дырку воткнуть гвоздь?
– Электрод.
– И потом шибануть током… мама… ты же не всерьез…
Дорога извернулась, вытолкнув Тельму, точно мир запоздало спохватился, что в нем она – гостья, не более того. И потому не след заглядывать в чужую память.
Гостям следует проявлять уважение.
Шаг.
И снова шаг. Голос моря рядом. И мир вздрагивает под ударами волн. Он утратил прежнюю мясистую свежесть, и все же под ногами хлюпает жижа…
– …ты не понимаешь, Мэйни, – этот голос знаком, как и человек.
Гаррет.
Здесь он яркий, ослепляющий просто.
И свечение, исходящее от фигуры, заставляет Тельму