Потому что, да, временами ее пошатывало, да, она плевала себе в ладонь, приглаживая их вихры, да, она могла уронить все сумки, закрывая багажник, а иногда разговаривала с ними жестко, но все это не помешало ей обернуться и увидеть, в каком смятении этот мальчик, родившийся в рубашке, высоко поднять голову, подождать, пока он поравняется с ней, и заявить ему самым серьезным образом:
– Шарль… Ты ведь так хорошо рисуешь… Знаешь, когда ты вырастешь, ты должен стать архитектором… Ты должен им помешать строить такое безобразие…
И этот мальчуган, который так здорово рисовал, который стыдливо опускал глаза, когда Павлович комкал свои конверты, который обычно путешествовал бизнес-классом, который летел на бесполезную и весьма недешевую конференцию, в пятизвездочный отель Торонто, где – как было написано в программе – он сможет воспользоваться услугами Спа-салона с каскадами и стримами, а на слушаниях, прикрываясь наушниками, скорее всего, будет дрыхнуть, ибо кормить его будут до отвала, так вот этот бедолага проехал съезд ко второму терминалу и взвыл в своей жестяной банке.
Взвыл.
Задолбало его все это к такой-то матери!
Что делать, пришлось разворачиваться и заново въезжать в аэропорт.
11
– Алло
К сожалению, это был не он и, хуже того, в трубке зазвенел детский голосок.
– Эээ… Это квартира Алексиса Ле Мена?
– Ну да… – пискнул голосок.
Шарль смутился.
– Могу я с ним поговорить?
– Папа! К телефону!
Папа?
Только этого не хватало…
И все, что он повторял про себя вот уже битый час, на парковке, на эскалаторах, в очередях, у огромных окон терминала, все: как он представится, с чего начнет, весь план атаки, вся его боль, злоба, горечь, желчь – от всего этого не осталось и следа.
– Ты… у тебя ребенок? – жалкое начало боевых действий после столь продолжительной холодной войны.
– Кто говорит? – сухо спросили его.
Черт, что ж это такое. Такого поворота наш супергерой не ожидал…
– Это ты, Шарль?
– Да.
Голос смягчился.
Увы, чересчур…
– Я ждал тебя. Долгое молчание.
– Значит, ты получил мое письмо?
Трещина ширилась. Угрожающим образом. Встал, отошел в угол, забился в него. Прислонился лбом к стене и закрыл глаза. Мир вокруг него… раскалился до бела.
Ничего страшного. Сейчас пройдет. Это усталость. Нервы.
– Эй, ты меня слушаешь?
– Да, да… Извини… Я в аэропорте…
Ему было стыдно. Просто стыдно. Он поднял голову.
– Все в порядке… Я слушаю…
– Я спросил, полу…
– Конечно. Иначе зачем бы я стал тебе звонить?
– Откуда я знаю! Может, соскучился? Решил узнать, как дела…
– Кончай.
Ну вот. Все вернулось. Стоило только вновь услышать этот сладенький голосок, который