и идти, и дышать, дышать,
привечая приход зимы,
примечая любую мысль,
ведь потом не простит душа
что какую-то не сберёг,
а быть может спасение
в ней, единственной, верной, есть…
И, как время, вперёд, вперёд
надо жить.
Под ногами хруст:
то ли годы, а то ли лёд.
Если ждёшь, на «до» поделён
и не тёплое слово «пусть».
Штабные войны
Если воюют, пусть лучше на картах,
это для мира почти незаметно,
пусть отрабатывают многократно
«формализованные документы»,
пусть замордуют друг друга тревогой
в лучших канонах военных традиций.
Пусть посмеются над всем друг и ворог.
Жаль только, что карта нам пригодится.
История и сатори
Век двадцать первый.
Ночь.
Первая четверть.
Четверть истории, только начало.
Поговорив тихо о главном вчерне,
мы молчали.
Есть у начала нередкое свойство
не начинаться.
Похоже, наш случай.
Мимо шуршало минутное войско
в битву с часами.
Всё лучше и лучше
мне становилось понятно: историй
брошенных, но настоящих, не мало.
Так, вероятно, приходит сатори,
всё предыдущее перемалывая.
Вдруг обнаружив себя посредине
между сейчас и потом и за дверью,
рад, что не прерван, хотя и сердитый,
век двадцать первый.
Неизбежность
Если вам кажется, что неизбежное —
это и вовсе не ваша история,
то не надейтесь спокойно, неспешно
существовать.
Неизбежность, без «сорри»,
просто однажды ворвётся, играючи
переломав жизнь, как домик из кубиков.
Помнишь, что небо кричало по-чаячьи,
и ты на будущее смотрел букой,
было не грустно: смертельно,
отчаянно,
и ощущение, что жизнь закончилась?
И сигареты тушил слишком тщательно,
не замечая, что длинные очень.
Мы заморачиваемся причинами,
если построенное громко рухнуло.
Дело бессмысленное.
Не починишь.
И, успокоившись в водке и рунах,
кубок за кубком, возраст за возрастом,
снова, – нелепо, как по-муравьиному.
Так – многократно.
Как злобная свора,
лезут причины, итогом бравируя…
Бросишь курить.
Ерунда вроде, в сущности.
И не скажу, сколько раз выйдешь пешим
против причинок, навстречу несущихся.
А что в итоге?
Ну да, неизбежность.
Время воскрешать
Февраль.
Зима в своих правах.
Как человеческая подлость.
Была душа.
Осталась полость.
а поиски добра бесплодны,
ведь не