– Курите, пожалуйста! Мне это нисколько не мешает. Дома, когда я сажусь завтракать, комната уже полна дыма от папиной сигары… Скажите-ка, – внезапно спросила она, – правда, что одно яйцо по питательности равно четверти фунта мяса?
Он жарко покраснел.
– Вам угодно потешаться надо мной, фрейлейн Будденброк? – спросил он, не зная, смеяться ему или сердиться. – Мне и так отец вчера вечером задал головомойку за умничанье и важничанье, как он выразился.
– Да ведь я спросила без всякой задней мысли! – Тони от смущения на миг даже перестала есть. – Важничанье? Бог с вами! Я так хочу что-то узнать… Ведь я же круглая невежда, честное слово! У Зеземи Вейхбродт я считалась отъявленной лентяйкой. А вы, по-моему, так много знаете… – И подумала про себя: «Важничанье? Человек, попав в незнакомое общество, старается показать себя с наилучшей стороны: выбирает слова, желая понравиться, вполне понятно…»
– Ну да, в известной мере они равноценны, – сказал он, явно польщенный, – поскольку речь идет об определенных питательных веществах.
И они стали болтать – Тони, уписывая завтрак, а молодой Шварцкопф, продолжая курить свою трубочку, – о Зеземи Вейхбродт, о житье-бытье в ее пансионе, о подругах Тони – Герде Арнольдсен, которая теперь вернулась в Амстердам, и об Армгард фон Шиллинг, чей белый дом был виден со здешнего берега, – в ясную погоду, конечно.
Кончив есть и вытерев рот салфеткой, Тони спросила, указывая на газету:
– Есть что-нибудь новенькое?
Молодой Шварцкопф рассмеялся и покачал головой насмешливо и с сожалением:
– Да нет… Что здесь может быть нового? Ведь эти «Городские ведомости» – жалкий листок!
– Да неужели? А папа и мама всегда их выписывают.
– Ну, разумеется, – пробормотал он и залился краской. – Я ведь их тоже читаю, как видите, раз ничего другого нет под рукой. Но, по правде говоря, сообщения вроде того, что оптовый торговец и консул имярек собирается справлять серебряную свадьбу, не так-то уж захватывающе интересны! Да-да! Вы смеетесь?.. А вам следовало бы почитать и другие газеты, например «Гартунгские известия», выходящие в Кенигсберге, или «Рейнскую газету». В них найдется кое-что и поинтереснее! Что бы там ни говорил король прусский…
– А что он говорит?
– Да нет… К сожалению, при даме я этого повторить не могу. – Он снова покраснел. – Одним словом, он весьма немилостиво отозвался об этих газетах, – продолжал он с несколько деланной иронией, на мгновение неприятно поразившей Тони. – Они, видите ли, недостаточно почтительно пишут о правительстве, о дворянстве, о попах и о юнкерстве… и вдобавок умеют водить за нос цензуру.
– А вы? Вы тоже непочтительно отзываетесь о дворянстве?
– Я? – переспросил он и смешался.
Тони встала.
– Ну, об этом мы поговорим в другой раз. Что, если мне сейчас отправиться на взморье? Смотрите, как прояснилось. Сегодня уж дождя не будет. Ох, как хочется снова окунуться в море! Вы меня проводите?
Глава