Не моя женщина. Командировочный роман. Владимир Янковский

чтобы понять в то лето, в каких войсках служит наш новый знакомый. Помню лишь эпизод, много лет спустя натолкнувший меня на верный ответ. Однажды мы допоздна засиделись на пляже – новолуние, обалденная серебристая дорожка на воде, полный штиль, чуть слышный рокот прибоя, негромкий рассказ Алексея Денисовича об Острове Свободы – Кубе, где ему удалось побывать не так давно. Крым был погранзоной. Побережье ненавязчиво патрулировали пограничники. На пляже сидело несколько парочек влюбленных и наша четверка, издали вполне сходившая за семью. Лейтенант – старший наряда, предельно вежливо, но настойчиво потребовал наши документы. Мама вынула из сумочки свой паспорт и наши с Галиной свидетельства о рождении. Алексей Денисович достал из заднего кармана брюк какую-то красную книжечку с гербом СССР на обложке – единственное, что я успел заметить при свете фонарика в руках пограничника. Ознакомившись с содержанием удостоверения, молоденький лейтенант взял под козырек, произнес: «Виноват, товарищ полковник! Отдыхайте!» и двинулся вместе со своими двумя подчиненными к романтическим парочкам, которых пограничники удалили с пляжа незамедлительно. По своей детской наивности я поинтересовался, отчего погранцы удалили всех, оставив лишь нас в покое?

      – С детьми мы в Турцию, Болгарию или Румынию явно не поплывем! – хитро улыбнувшись, ответил Совенко.

      Отдых в Крыму закончился. Мы улетали первыми. Алексей Денисович провожал нас в Симферополе и вновь отличился, пройдя с нами до трапа самолета – ни одного другого провожающего дальше перрона не пускали.

      Совенко присылал открытки и письма, написанные очень красивым, крупным, не по мужски удивительно четким почерком. После лета 1964-го мы виделись с Алексеем Денисовичем дважды. В 1969-м он совершенно неожиданно без телеграммы прилетел в Ташкент в конце июня. «Я хотел попасть к Саше на выпускной вечер», – объяснил он нам цель своего приезда. Три дня мы показывали Совенко наш город, разговаривали о моей дальнейшей судьбе. У меня была мысль стать офицером, поступить во Львовское высшее военно-политическое училище – там существовал факультет журналистики, но придирчивая призывная комиссия забраковала меня из-за последствий перенесенного в детстве туберкулезного менингита, в моем военном билете стоял штамп: «В мирное время к воинской службе не годен, в военное – годен к нестроевой». Совенко опечалился этому обстоятельству. «Я бы мог порекомендовать Тебя в другие войска, но там отбор по состоянию здоровья еще строже, чем для военного журналиста».

      Последний раз мы виделись с Алексеем Денисовичем в Москве, в 1989 году. Я приехал туда по своим историческим делам, на какой-то очередной симпозиум. Вечером в гостиничном номере раздался стук в дверь. На пороге стоял Совенко – поседевший, но по-прежнему кряжистый с характерной военной выправкой. Я удивился, как Алексей Денисович смог меня найти, ведь о своем приезде я не сообщал