– А что толку в том, что мы его открыли, если нам нельзя следовать по этому пути? – спросил я. – Мы не можем вернуться назад рассмотреть этот знак, не рискуя жизнью, а пока мы не рассмотрим его, нельзя знать, где находится другой, и таким образом путь для нас потерян.
– А я вот только хотел убедиться в одном, – заговорил Янг, – неужели меня одного изо всей нашей компании Всемогущий Господь одарил парой глаз? Между тем выходит так. Допустим, профессор, что вы сейчас повернетесь назад и взглянете на то место, где видна коричневая черта на выступе скалы; допустим, что и остальные из вас сделают то же. Уж если это не царский символ, видный ясно, как нос на человеческом лице, я готов съест всех мертвых индейцев в этом ущелье.
Янг говорил правду. Как раз над расщелиной, где Пабло нашел меч, виднелась фигура, до того глубоко вырезанная в скале, что ее не могла стереть рука целых столетий; она выступала на камне вполне определенно и ясно. Это был тот самый рисунок, который начертили, фра-Франсиско в давно прошедшие времена на страницах своего письма, адресованного настоятелю. И та же самая фигура повторялась па несравненно более древней золотой монете. Под ней на скале была вырезана стрела, указывающая прямо в ущелье.
Такое счастливое открытие, по крайней мере, развеселило нас. Смерть Денниса и обоих отоми да и наши собственные раны и тяжелое чувство, какое испытывает после битвы всякий нежестокий по природе и неожесточенный человек, томили нам душу.
Но тут было отчего развеселиться. Мы не только нашли настоящий путь, но, кроме того, он шел именно по тому направлению, куда мы сами хотели двинуться. Спуститься в долину на открытое место было слишком опасно; индейцы по необъяснимой причине не захотели атаковать наш караван в ущелье, наверно, поджидали его в другом месте. Нашим единственным спасением было бегство в горы, и знак ацтеков на скале обещал вывести нас на дорогу. Поэтому мы собрались проникнуть как можно дальше в глубь ущелья, прежде чем настанет ночь. Индейцы, очевидно, из какого-то суеверия избегали приближаться к этому месту и их спасительный страх должен был возрасти, когда они увидят, что мы перебили их товарищей всех до единого человека. Тела наших бедных отоми мы положили в глубокую впадину в скале и завалили их камнями, пока фра-Антонио читал над ними погребальные молитвы. Но тело Денниса мы взяли с собой, желая предать его земле более приличным образом, в благодарность за то, что он спас нам жизнь, не жалея последних сил и сознавая, что сам он погибнет. Что же касается восемнадцати убитых индейцев, которые сами навлекли на себя такую печальную участь, то мы вовсе не заботились о них, предоставив их