Через некоторое время майор Лободко в лоб спросил Палихату:
– Это правда, что однажды вы некрасиво поступили по отношению к Медовникову?
– Ах, вам уже рассказали… – невыразительным, бесцветным голосом сказал Федор Спиридонович. – Да, был такой грех… Бес попутал… Вернее, жизнь заставила… Жену пытался спасти… Если точнее, облегчить ее страдания. Виноват я, очень виноват перед Тимофеем Севастьяновичем… Но, вообще-то, он меня простил…
Лободко кивнул. А старик явно занервничал, пультик в его руках так и запорхал:
– Зачем вы меня об этом спросили? Наша давняя размолвка важна для вашего расследования? Неужели вы думаете, что это я убил Тимофея Севастьяновича?
– Окститесь, Федор Спиридонович! – укоризненно протянул Лободко. – Ну, работа у нас такая. Ворошить прошлое, бередить раны, которые уже зарубцевались. Часто не щадим самолюбия тех, кто сидит напротив. Иначе преступников нам ввек не отыскать. Почему полчаса назад я позвонил в вашу квартиру? Чтобы, а вдруг мне повезет, узнать, почему убили Медовникова, нормального, порядочного гражданина, ни в чем преступном не замеченного. Можете ответить – ответьте, нет…
– Могу, – неожиданно для майора заявил Палихата, и пультик в его руке замер. – Вы хотите знать, из-за чего порешили Тимофея Севастьяновича? Из-за клада! Вот! А кто это сделал… – Палихата беспомощно развел руками.
– Откуда у вас такая уверенность – из-за клада? – Олег был так ошеломлен, что его собеседник даже улыбнулся. – Медовников что, занимался кладоискательством?
– Нет, он не был ни археологом, ни черным археологом, он нигде и никогда не копал землю. Он был краеведом, каких поискать, а не охотником за сокровищами.
– Тогда на чем основывается ваше утверждение? Ведь нельзя же так, с бухты-барахты…
– Нельзя, – согласился Палихата и на некоторое время будто отключился от разговора, Олег же терпеливо ждал ответа. Наконец тонкая полоска рта Федора Спиридоновича дрогнула. И уста его разомкнулись: – Видите ли… Тимофей Севастьянович, непревзойденный знаток киевского Подола и верхнего, Княжьего града, всю жизнь верил, твердил, предчувствовал, если хотите, что рано или поздно наткнется на клад. Киев в этом плане, поверьте мне, дураку, воистину неисчерпаем. Это настоящий золотой колодец. Полагаю, что давнее предчувствие Медовникова сбылось, подтвердилось, осуществилось, он вычислил тайник, схрон, но не утерпел, поделился с кем-то тайной, и эта ошибка стоила ему жизни.
– Предположим, вы правы… Как думаете, если бы клад оказался в руках Медовникова – в прямом, так сказать, смысле, как бы он им распорядился?
– Строго по закону, – нахмурился Палихата, тут же почему-то став весьма симпатичным Олегу, который уважал справедливых и объективных людей. – Он передал бы ценности государству, получив причитающееся ему лично вознаграждение. Раньше выплачивали четверть от стоимости найденного. Сколько сейчас, не знаю.
– Ваше