Спинка стула едва достигала мертвецу до плеча, значит, тому, кто его задушил, сделать это было удобно – зашел сзади, накинул удавку, затянул. Мужчина, который встретил смерть, не стоя, а сидя, был немолод – лет под шестьдесят или даже больше.
В квартире все перевернуто и разбросано – убийца явно что-то искал. Деньги? Драгоценности? Или какую-то важную для себя бумагу? Скорее всего, последнее. На это указывало и то, что золотой перстень-печатка по-прежнему украшал безымянный палец правой руки покойного, а в ящике письменного стола, где порылись тоже основательно, разбросаны полторы тысячи гривен – пятнадцать «стольников». Не ахти, конечно, какая сумма, но все же…
Искали что-то другое, такое, видимо, которое владелец этой двухкомнатной квартиры на Печерске, привилегированном, когда-то для «белых», а теперь просто для богатых людей, районе Киева, мог хранить в бесчисленных папках с рукописями, газетными и журнальными вырезками, фотографиями, ксерокопиями, между страницами книг. Их и в гостиной, и в спальне было много. Разнокалиберные тома наверняка бегло листали, пытаясь что-то из них выудить, и в спешке, в раздражении бросали на пол – не жалея, как попало.
– Убийца пробыл здесь порядком времени, – заметил старший лейтенант Михаил Солод. – Чтобы устроить такой грандиозный кавардак, одного часа маловато. Все перевернул вверх дном… Целую ночь, что ли, искал?
В спальню, которая одновременно служила покойнику и кабинетом, заглянул участковый инспектор Виктор Столяренко.
– Олег Павлович, никаких видимых следов взлома или работы отмычкой не обнаружено. Одно из двух: либо хозяин сам открыл дверь убийце, либо у того были ключи. Вывод напрашивается такой: Тимофей Севастьянович Медовников впустил к себе в дом знакомого человека. Может, весьма близкого, очень близкого. Люди в таком возрасте, знаете ли, чрезвычайно осторожны, опасливы.
– Весьма или очень близкого – отпадает, – возразил Лободко. – Я бы, Виктор, с тобой согласился, если бы не эта штука, – он показал участковому бутылочку с розовыми таблетками, которую зажал большим и указательным пальцами. – Это лекарство я нашел здесь, в ящике письменного стола, оно у Медовникова всегда было под рукой.
Столяренко подошел ближе, прочитал – «Манинил-5», пожал плечами:
– Не понимаю, как это соотносится с личностью убийцы.
– Очень просто, – усмехнулся майор. – Это лекарство для диабетиков – второй тип, инсулинонезависимый. Принимают его каждый день, дозу, разумеется, определяет врач. Правда, говорят, манинил снижает мужскую потенцию.
– Вы… страдаете диабетом? – сочувственно спросил Столяренко.
– Нет, – засмеялся Лободко. – Сахар у меня в норме. Дядя болеет, он и просветил. Но какое, говоришь, отношение это имеет к делу? А давай-ка пройдем на кухню…
Кухня как кухня: кафель плюс обои, холодильник, газовая плита, стол, стулья.
Лободко подвел участкового к столику, на котором стояла початая бутылка армянского коньяка, две рюмки, из которых его пили, коробка шоколадных конфет «Венецианская ночь», тарелка с аккуратно нарезанными дольками сыра.
– Видите? Даю голову на отсечение – Медовников сидел вот тут, слева. И не взял ни одной конфеты – все гнезда с его стороны заполнены, он к сладостям даже не прикоснулся. Его визави съел четыре конфеты – гнезда пусты, верно? Хозяин квартиры закусывал сыром, – Лободко подошел к новому импортному холодильнику, открыл дверцу, – из собственных припасов, да вот вам и кусок «Белозгара», от которого он нарезал на тарелку… Думаю, даже уверен, тот, кто пришел к нему в гости, принес с собой коньяк и конфеты, не зная, не догадываясь, что Медовникову сладкое противопоказано. Значит, знакомы-то они знакомы, но не накоротке…
– Олег Павлович, а что, если и коньяк, и конфеты выставил хозяин? Держал про запас? Для хороших, так сказать, людей?
– Вряд ли, – покачал головой майор. – Сладкая жизнь для тех, кто еще хочет пожить, весьма опасна, они ее отсекают от себя. Стараются держаться подальше от конфет и тортов, чтобы не возникало соблазна. Кстати, Виктор, разузнай в районной поликлинике, стоял ли у них на учете Медовников, как диабетик. Странное все-таки убийство: деньги на месте, шмотки тоже вроде бы, впрочем, супермодником этот пожилой господин явно не был, очень неплохие пейзажи середины прошлого века тоже висят на стенах, а все вокруг – вверх тормашками, словно искали какой-то очень важный документ, крайне важную бумагу… Или небольшую вещичку…
– Да, похоже на это, – охотно согласился Столяренко…
Опрос соседей на первых порах ничего не дал – никто не видел того, кто пришел в гости к Медовникову, который, как установила судебно-медицинская экспертиза, умер от асфиксии примерно между девятью и десятью часами вечера. Если учесть, что на дворе стоял декабрь, и это был достаточно поздний вечер, когда люди,