– Говорите прямо, что вам от меня нужно?
– А вот зайдемте в подвальчик, там я вам расскажу.
– Если бы мне не казалось, что я вас и в самом деле где-то видел, я бы давно заставил вас отвязаться, – сказал Шахов. – В трактир я не пойду. Говорите здесь, если хотите.
– Не пойдете?
Военный вдруг придвинул к Шахову лицо; он часто и напряженно моргал глазами.
– Очень жаль, если не пойдете. А я вам хотел один «варшавский анекдот» рассказать.
– Варшавский анекдот?
Шахов отступил назад и вдруг побледнел ужасно, до зелени.
Военный всматривался в него с интересом.
– Именно варшавский! Достовернейший анекдот! До крайности достоверный, до мелочей…
– Вы меня встречали в Варшаве? – ровным голосом спросил Шахов.
– В том-то и дело, что встречал, – тотчас же подтвердил военный.
Шахов повернулся, сделал несколько шагов и спустился в подвальчик; следом за ним вошел военный.
– Анекдот мой, – начал он, когда они уселись за стол и военный заказал два чая, подмигнув предварительно половому, мигом понявшему, какого рода «чай» требуется посетителям, – должен быть вам отлично известен; вы к нему имели, если можно так выразиться, некоторое касательство. Дело идет, собственно говоря, об одном, в высшей степени благородном, юноше… Вы бы поставили сюда винтовку, вот сюда, в простеночек, а то все вертите в руках…
– Говорите, – сказал Шахов; он был почти спокоен, только на щеке время от времени начинала играть какая-то жилка.
– Этот самый юноша был прапорщиком, – продолжал военный, вдруг начиная гримасничать, – разумеется, это все в германскую войну происходило, а не в какую-нибудь русско-японскую… Так вот этот самый юноша распространял среди солдат разные книжечки – вот те самые, что теперь можете в любом книжном магазине приобрести в неограниченном количестве…
Военный наполнил стаканы, выпил и пошел к прилавку закусывать; казалось, он сделал это для того, чтобы со стороны еще раз взглянуть на Шахова.
– Так вот насчет книжечек, – продолжал он, возвратившись, – разумеется, он не одними книжечками занимался. Но из-за этих самых книжечек закончилась его карьера; иными словами, он попался, был арестован и привезен с фронта в Варшаву…
Он сделал ударение на последнем слове.
– Именно в Варшаву… А в Варшаве посмотрели, понюхали и нашли, что это называется: революционная пропаганда в действующей армии с целью открытия фронта неприятелю и низвержения существующего государственного строя… Прикажете дальше?
– Не нужно.
– Как угодно!
Военный поднял свой стакан, приветственно кивнул Шахову головой и выпил.
– Вы были в полевом суде? – медленно спросил Шахов, вставая со стула.
– Писарь военно-полевого суда Главецкий, – с готовностью подхватил военный.
Они промолчали несколько минут. Шахов, не отрываясь, пристально смотрел военному