Спичка вытирает со лба пот грязной клетчатой кепкой, явно сшитой из обрывка ворованного тоскского пледа.
– Эдди, там такое! Война!
– С кем?
– Не знаю, – пожимает плечами мальчик. – Кажется, с канфрами. Сейчас на Рыбной площади читали королевский приказ. Будет конскрипция. Говорят, вербовщики уже договариваются со стражей. Рейды, рейды, рейды – тут к гадалке не ходи!
Эд прокашливается. От Спичкиной болтовни у него в ушах зазвенит.
– Погоди, малый, – он кладет руку на плечо мальчика. – Ты же помнишь, что я тут человек новый. Расскажи толком, что случилось, и чем это нам грозит.
Спичка вздыхает:
– Ну ты совсем… иностранец, – заявляет он с досадой. – Что такое конскрипция, знаешь?
– Это когда в солдаты забирают? – на всякий случай уточняет Сол.
Спичка кивает:
– Ну да. По нынешнему приказу – каждый десятый мужчина от четырнадцати до сорока лет. Понятное дело, можно откупиться: пять сотен паундов и ты снова вольный парень. Только за пятьсот паундов можно дом на восточном краю купить. Ну ладно, на восточном нельзя. А вот на западном – очень даже можно.
– А разве сыновья богатых не идут в офицеры?
– Ну ты сказал! В офицеры идут только благородные. Конторщикам и фабрикантам дороги в армию нет. Только рядовыми, если кому жить надоело.
– Добро, – кивает Сол. – А что за рейды?
– Вербовщики, – заявляет Спичка со значительным видом. – Добровольцами в армию мало кто идет. А уж во флот – так тем более. Поэтому для пополнения рядов у короля есть специальные люди. Ходят по домам, обычно ночью, вышибают двери, ищут подходящих в солдаты мужчин. И тогда, если ты не безрукий, безногий или сплепой на оба глаза – считай, что тебя уже забрили. Ребята серьезные, драться не дураки. Даже банды от них откупаются – дают рекрутов, сколько те попросят.
Эд задумчиво чешет бороду. Если Спичка не привирает, то дело, конечно, дрянь.
– Что, и филины тоже?
– Не, – Спичка трясет головой. – Филины на время призыва собираются в Старой Пивоварне. Туда вербовщики не суются. А что это у тебя?
Он пытается проскользнуть мимо Эда в комнату, но тот перекрывает ему дорогу.
– Не лезь. Отравишься.
– Ты же не травишься! – возмущается мальчишка, отступая.
– Я маску ношу. Лучше скажи – нам что, тоже в Пивоварне прятаться придется?
Спичка пожимает плечами, смешно выпятив нижнюю губу.
– Не знаю. Будем ждать.
Ждать долго не пришлось. К закату к охране Эда прибавляется еще пятеро угрюмых парней, окна закрываются ставнями, а обе двери основательно баррикадируют. Когда Сол спускается на шум, долговязый мужик с длинными рыжими бакенбардами и уродливо перебитым носом вручает ему увесистую дубину с удобной, обмотанной кожаным ремнем рукоятью.
– Возьми-ка. И держи при себе.
Этой