– Где это мы? – спрашивает Сол негромко.
Спичка перестает насвистывать, удивленно оборачивается.
– Заблудился? Это Мэдчестер-стрит.
– Я не местный, – непроизвольно оправдывается Эд, хотя название кажется ему знакомым.
– Ну так и что? – удивляется мальчишка. – Все знают Мэдчестер-стрит.
– Может, и все, – Эд играет желваками, пытаясь вытащить из памяти нужный кусок. – А мост, который мы прошли, как называется? Адмиральский?
– Он, – довольно кивает Спичка. – Узнал?
– Догадался. Погоди-ка.
Они останавливаются. Спичка, ростом чуть больше метра, смотрит на Эда, запрокинув голову.
– Чего?
– Ты меня в Старую Пивоварню ведешь, так ведь?
Мальчишка улыбается. Переднего зуба у него не хватает. Хочется верить, что выпал молочный.
– А ты соображаешь. Пойдем, – улыбка исчезает с лица. – Он ждать не любит.
Эд понимает, кого имеет в виду Спичка. И от этого понимания ему становится немного не по себе.
– Лучше бы ты сразу мне сказал, – говорит он веско.
Спичка пожимает плечами:
– Ты бы не пошел.
– Я и сейчас еще могу уйти, – Эд в этот момент действительно размышляет о том, не лучше ли вернуться в «Королевского орла».
– Не. Уже не можешь, – вдруг заявляет мальчишка. Вид у него слегка виноватый. Эд оглядывается. Улица кажется пустой, но темнота и туман надежно укрывают ее закоулки и повороты. Они со Спичкой доходят до небольшого паба, уже закрывшегося, за которым сворачивают в узкий переулок.
– Крысиный тупик, – шепчет Сол.
Увидеть живьем место, так подробно описанное Алиной, для него что-то вроде откровения. До этого мгновения он лишь косвенно чувствовал связь города, в котором оказался, со снами своей жены. Теперь это уже не связь – это ворота, широко распахнутые и неумолимо затягивающие. Покрытые плесенью стены, кислый запах помоев, грязь под ногами, едкий, обжигающий ноздри туман – зарисовка из чужого дневника становится объемной, живой. Настолько, что сердце в груди замирает, словно льдом скованное.
Впереди хищным мертвецом нависает Старая Пивоварня: выбитые окна, обвалившаяся штукатурка, щербатая кладка. Тяжелые деревянные ворота висят на позеленевших бронзовых петлях. Строки, написанные рукой Алины, против воли встают перед глазами.
В самых жутких кошмарах я посещаю это место. Ужас и отвращение, которое внушает Старая Пивоварня, уступают только Заколоченным кварталам, где Красная смерть царствует безраздельно.
В этом месте не любят света – темнота здесь почти никогда не рассеивается. Редкие свечи и лампы выхватывают из нее картины ужасные и отвратительные. Переполненные людьми комнаты, где не разобрать даже, кто жив, а кто мертв. Заколоченные двери, из-за которых слышатся стоны умирающих от заразы. Могилы, выкопанные прямо в полу, или трупы, ожидающие погребения так долго, что разложение сделало их неузнаваемыми. Мерзкие колдуны, проливающие