Главное, чтобы тебя в кино взяли. Потому что иногда его ждешь, а оно вдруг оказывается «до шестнадцати лет…».
И все, и можно не проситься – не возьмут с собой. Хотя вам уже пять, а скоро будет шесть. И вы сидите дома, с вами кошка, радио на стенке. Ждете. Хотя могли бы уже спать: о том, что в том кино происходило, вернувшиеся из клуба папа с мамой вам не расскажут все равно.
Во-первых, кое-что мне в этом фильме рановато, сообщает с сожалением папа. А во-вторых, там есть такие сцены!..
«Все, все!» – перебивает его мама. Ей кажется, что если не остановить, то папа ненароком может пересказать мне всю картину! А там действительно… Там многое не то что детям – кое-что необходимо вырезать вообще! Этот фильм мне не понравился бы точно. И пусть там папа ей не улыбается! А живо забирает сына умываться и укладывает его спать.
А я ни грамма и не расстроен! Ну если только капельку, совсем чуть-чуть. Фильмы еще будут, целый миллион! В одном, я видел, наш разведчик ка-ак кулаком плохому дядьке даст! А тот как закричит, ка-ак упадет! Как в лужу шлепнется с размаха!
А бывает, весь фильм ходят друг за другом, ходят. За вечер так ни разу и не стрельнут. И так грустно поют, что мама иногда даже плачет.
Дома мама плачет только от лука. Иногда лишь на театральную сумочку взглянет, вздохнет.
В театр мы до сих пор так и не собрались, зато однажды вместе решили хранить в ней до поры разные наши справки, паспорта, чтобы сумочка без дела не лежала. А главное – военные билеты. Например, мой папа – самый настоящий старший лейтенант! Мама – лейтенант, хотя и медицинской службы. А форму не носят они потому, что «сейчас мы в запасе», – в который уже раз объясняет мне папа. Резервистам форма не положена, как не положены и пистолеты, и автоматы.
С оружием и вправду у нас дома плохо. Есть только нож на кухне да топор в сарае, а мне так нужен настоящий автомат! И мама обещает, если по какой-то нечаянности он у нее когда-то все же появится, немедленно отдать его мне.
Вот мне с автоматом было бы здорово! С ним бы я был как солдат! Не то что сейчас: без пистолета, без морского кортика! Сейчас я просто сын. Для папы иногда – сынище. А для мамы и вовсе я сынок.
Объясняю им, что я не сынок, я – Саша! А мама в ответ только смеется и, неожиданно схватив, целует меня в лоб, и в нос, и в обе стороны лица!
Я вырываюсь, тру свои щеки! Говорю, что если маме нужно, то с папой девочку себе пусть в магазине купят! А я мальчик, мальчишки не целуются – никто.
– Ты думаешь? – почему-то глядя на папу, переспрашивает мама.
– Да! – отвечаю я и за себя, и за него, так как папа в это время немножко закашлялся. – Да!
– Как вам будет угодно! – легко соглашается мама и, отпустив меня уже совсем, принимается перебирать документы в сумочке дальше. Некоторые читает. Некоторые откладывает в сторону сразу. А один… один из наших документов мой. Он маленький: одну страничку открываешь, а другую закрываешь – и все, кончился документик. – «Свидетельство о рождении!» – читает торжественно мама.
И я,