После ее смерти я месяц не могла притронуться к письмам. Внутренняя дрожь каждый раз охватывала меня, как только я видела старую дамскую сумочку с документами. В один из невыносимых вечеров в опустевшей маминой квартире я вынула из шкафа сумочку и раскрыла лежащий сверху конверт… «Дорогая, любимая моя Галинка!» – прочла я и почувствовала, что улыбаюсь. Первый раз за месяц. Родители были здесь. Они не ушли, они всегда будут со мной.
Елена Кисловская. Самые родные
Над автовокзалом зависла сонная тишина, даже подъезжавшие и отправлявшиеся автобусы урчали моторами сдержанно, словно нехотя. Люди изнывали от жары и томились в ожидании. Их заставил вздрогнуть и встревоженно оглянуться грубый прокуренно-пропитый голос:
– Да отвяжись ты от меня – достала уже! Какая ты мне мать – только ноешь и деньги клянчишь.
Наискосок через привокзальную площадь шествовало странное существо, которому принадлежал голос: в бесформенных брюках, невероятно грязной футболке, шлепанцах на босу ногу. В довершение картины нечесаную шевелюру прикрывало некое подобие панамы. За существом семенила худенькая, тоже неопрятного вида старушка, тянущая по асфальту тяжелую клетчатую сумку.
– Доченька, подожди, – стонала она, задыхаясь.
– Та иди ты, – буркнула «доченька» и сопроводила свои слова отборным матом.
Странная парочка перешла шоссе и скрылась в зарослях кустарника.
– Господи, бывает же такое, – вздохнула сидящая со мной рядом на лавочке полная круглолицая женщина лет шестидесяти. – Это ж какое сердце нужно иметь, чтобы к родной матери так относиться!
Тут к платформе подъехал автобус, пассажиры засуетились, подхватывая сумки и пакеты. Когда все расселись, моей соседкой оказалась та полная женщина. Она никак не могла успокоиться, мяла в руках платочек, подносила его к глазам. Чувствовалось, что ее переполняют эмоции и ей хочется выговориться.
– Нет, ну вы мне объясните, – не выдержала она и посмотрела на меня почти с мольбой. – Как могут ненавидеть друг друга родные люди?
Что я могла ей ответить?.. К сожалению, не всегда родство по крови становится родством по душе, а если к тому же мать дала повод и позволила так относиться к себе, воспитав из своего ребенка монстра, то вряд ли кто-то со стороны может что-либо изменить.
Мне не хотелось рассуждать на эту тему, и, посмотрев на соседку, я убедилась: мой ответ ей был не нужен. Она что-то мучительно решала для себя,