«Чем же кюре может быть занят? – встревожилась она вдруг. – Не может быть, чтобы он не разгадал мой маневр. Если он хочет со мной поговорить, он воспользуется шансом!»
Ей так хотелось верить, что он придет, но эта вера стала понемногу слабеть. Несколько разочарованная, она резко повернулась, чтобы идти в Мартон, и…
Он появился – словно по волшебству, из ниоткуда – и преградил ей путь. Просто стоял, скрестив руки на груди, и улыбался.
– Господи, как вы меня напугали! – вскричала Матильда, радуясь в душе.
– Я не мог не явиться на свидание, мадам, – ответил он. – Нам нужно поговорить. Нужно расставить точки над «i» раз и навсегда.
– Вот как?
Матильда испугалась. Неужели он намеревается ее отчитать? Неужели она неверно истолковала послание, скрывавшееся во взгляде этих светлых глаз? Но был же еще и разговор, там, возле исповедальни…
– Слушаю вас внимательно, отче. Мы ведь можем побеседовать, прогуливаясь, правда? Становится жарко, а дубовая роща так и манит прохладой!
– Не называйте меня «отче», мадам! Разве я гожусь вам в отцы?
Она пробормотала: «Нет, конечно», сопроводив слова несмелой улыбкой. Он задел рукой ее руку, когда они двинулись по дороге, шагая очень близко друг к другу.
– У вас тоже дела в Мартоне? – спросила она, ощущая, как горят щеки.
– Я прочел вашу записку и подумал, что надо бы навестить тамошнего кюре – познакомиться и выразить ему свое почтение. Нужно все делать как следует. Я получил приход Сен-Жермен благодаря епископу Ангулемскому и ни в коей мере не хочу разочаровать ни этого святого человека, ни моих собратьев, живущих по соседству. Но вам, мадам, я открою свое сердце: я не имею призвания к этой деятельности и никогда не имел! Родители уговорили меня пойти учиться в семинарию. Я младший сын, которому нечего рассчитывать на наследство, и солдатской форме я предпочел сутану. В такой одежке меньше риска получить пулю в лоб!
Матильда нахмурилась. Развязная манера собеседника и его тон неприятно поразили ее.
– Не думала, что услышу такие выражения из ваших уст, мсье!
– Прошу прощения, но я не слежу за речью, когда в гневе. И этот гнев снедает меня многие годы. Вы жаловались мне на мужа и на свой брак, который при всех благоприятных обстоятельствах оказался неудачным, вы сможете меня понять! О, как долго же мне приходится обуздывать свою истинную природу! Это правда, я ношу одеяние и исполняю обязанности священника только ради того, чтобы иметь крышу над головой, пропитание и пару монет.
Он схватил молодую женщину за руку и увлек под сень деревьев.
– Мадам, можно служить и Господу, и Любви! И я тому пример. Состарившись, я стану хорошим пастырем, но пока я еще молод,