И довольный Дивей-мурза поскакал дальше, осматривая со стороны русскую крепость, успев краем глаза заметить, что боярин поднял с земли его золото.
Но так случилось, что, огибая крепость в поисках прохода, с противоположной стороны и в этот же час ехал боярин Ногин.
Дивей-мурза не ожидал появления перед собой русских конников и сразу пожалел, что отпустил темника со всадниками. Его свита сражаться не умела и не могла… Они могли лишь поддакивать и ублажать… И Дивей-мурзе ничего не оставалось делать, как повернуть коня и пытаться скрыться, но волею провидения конь татарского военачальника вдобавок ко всему еще и споткнулся и Дивей-мурза вывалился из седла… А когда оглянулся, то понял, что оставлен всеми.
Подскочивший первым к татарину в богатых доспехах стрелец из Суздаля быстро спеленал Дивей-мурзу.
С этой добычей Ногин, увиденный стрельцами, и въехал в крепость – Гуляй-город.
Давно уже никто из окружения крымского хана не видел Девлет-Гирея в состоянии такой злости.
– Как могло случиться, что Дивей-мурза оказался в плену? – вопрошал разгневанный Девлет-Гирей своих военачальников.
– Он выехал со свитой на… – начал один из князей.
– Я знаю, куда и для чего он выехал. Я спрашиваю, почему, имея под своим началом сто двадцать тысяч воинов, главный военачальник оказывается кем-то плененным?
Все, стоявшие в шатре крымского хана молчали, никому не хотелось держать ответ за этот нелепый случай.
– Всем, кто находился в свите Дивей-мурзы, отрубить головы, – решительно произнес хан. – Крепость взять в кольцо… нам торопиться некуда… мы выморим их голодом…
– А может быть, обменяем Дивей-мурзу на русского посла? – подал голос один из вельмож.
– Царь Иван сам провинившимся князьям и боярам головы рубит… Русский посол Нагой много спал и вкусно кушал, а посему и проспал подготовку нашего похода на Москву… За его голову царь Иван теперь и гроша ломаного не даст…
Как только туман рассеялся, стало видно, как крепость действительно взята в плотное кольцо. Прямо как в сказке… ни птице не пролететь, ни мышке не проскользнуть.
Князь Хворостинин, его военачальники и приближенные, а также боярин Ногин и Никита стояли у крепостных стен Гуляй-города и смотрели на то, как татары, остановившись буквально в ста метрах от русской крепости, начали беспечно ставить свои палатки, разводить костры и готовить пищу.
Здесь были любимчики хана – его гвардия, а также отряд мушкетеров и конница, чести служить в которой добивались дети племенной аристократии. Все они, скрепляя между собой телеги, образовывали теперь свой стан.
Единственные, кто не участвовал в этом демонстративном показе, были турецкие янычары. Их отряд выехал на разведку, хотя это было лишь обозначение мотивации последующих грабежей. Девлет-Гирей молча сносил их автономное