И всем скажу, что жид – сама любезность.
БАССАНИО. Пойду с сумой, но вам я не позволю
Из-за меня тот вексель подписать.
АНТОНИО. Не бойся, друг, что я не расплачусь.
Я через пару месяцев – за месяц
До платежа по векселю – жду сумму,
Что больше долга чуть не в девять раз.
ШЕЙЛОК. Вот, отче Авраам, и христиане!
Вас учит ваша жесткость деловая
Подозревать в жестокости и нас.
Скажите мне: сорви он срок уплаты,
На что мне человечины кусок?
Говядина, баранина, конина
И то ценней. А в этой неустойке
Что за барыш мне – ни продать, ни съесть!
Хочу купить его расположенье
Своею дружбой. Если он желает —
Прошу принять, а если нет – адью.
Но злом не отвечайте на любовь.
АНТОНИО. Да, Шейлок, подпишу я вексель твой.
ШЕЙЛОК. Нотариусу дайте указанье
Для смеху сочинить бумагу эту,
А я приду с дукатами к нему.
Взгляну на дом, который под надзором
Отпетого мошенника – слуги,
И – к вам.
АНТОНИО. Поторопись-ка, милый жид!
(ШЕЙЛОК уходит.)
Христианином станет наш еврей.
БАССАНИО. Душа черна, а на устах елей.
АНТОНИО. Пойдем. Все хорошо. Боишься зря ты:
Суда придут за месяц до уплаты.
(Уходят.)
АКТ ВТОРОЙ. Сцена первая
Бельмонт. Комната в доме Порции.
Трубы. Входят МАРОККАНЕЦ со свитой, ПОРЦИЯ, НЕРИССА и СЛУГИ.
МАРОККАНЕЦ. Пусть облик мой тебя не отвратит:
Нарядом черным я обязан солнцу;
Я рядом с ним живу, я им кормлюсь.
Возьми красавца северных земель,
Где скудный Феб не страшен и снежинкам, —
Чья кровь краснее будет, если мы
Друг друга раним в битве за тебя?
Поверьте, леди, внешностью своей
И воинов я в бегство обращал,
И покорял девиц своей страны.
Я побелел бы, если бы завладел
Твоей любовью, милая принцесса.
ПОРЦИЯ. Мой выбор повинуется не только
Любезному приказу глаз девичьих;
Да и судьба мне, словно лотерея,
На вольный выбор права не дает.
Когда б не ограничил, не сковал
Меня отец решеньем, что женой
Иначе стать могу я, чем сказала,
Мои бы чувства оценили вас,
Как прочих посетителей моих.
МАРОККАНЕЦ. Спасибо и на этом. Проводите
Меня к шкатулкам – попытаю счастья. —
Клянусь тобой, мой ятаган, принесший
И Сефевиду смерть, и принцу персов,
Что трижды Сулеймана побеждал, —
Я взор суровый взором отведу,
Любое сердце доблестью осилю,
Детенышей, медведицу сосущих,
Я вырву у нее и даже льва,
Идущего за жертвой, раздразню,
Чтоб завладеть тобою. Но увы!
Заспорь Лихас и Геркулес, что тот
Из них