– Не знаю. Они поймали нас в прожекторы, я не видела ни черта. Нас обстреляли зенитки, мы наглотались дыма. Пришлось разделиться.
Прошло несколько долгих томительных минут. Инна вслушивалась в ночь, сгорбившись и скрестив руки на груди, и морщилась от ветра. Наконец, она вскинула голову.
Вдруг она резко прибавила пламя в фонаре, вытянула его перед собой и выдохнула:
– Ну слава богу!
Самолет Насти спикировал из темноты на место посадки. Девушка развернула машину и пристроилась за Катей. Инна бросилась к самолету. Алекс выдохнула с облегчением.
Летчицы пили чай, ожидая, когда их самолеты снова заправят. Кто-то протянул Насте жестяную кружку. Девушка сделала большой глоток и вытерла губы тыльной стороной руки.
– Зенитчики насели как следует. К тому моменту, когда я там оказалась, лучи прожекторов были повсюду. Так что я сошла с курса и подлетела с другой стороны. Мне пришлось сбросить бомбы чуть в стороне, но, как мне показалось, довольно близко к цели.
– На этом все? Работа сделана? – спросила Алекс у девушки, окутанной темнотой.
– Какое там! Нам нужно вернуться и снова сбросить бомбы, но уже с другого направления. А потом еще раз. И еще. – Настя вернула кружку.
– Боже мой, – пробормотала Алекс. Она смотрела на летчиц и их команды: девушки приходили и уходили в определенной последовательности, очевидно, имевшей для них смысл. Но для Алекс они были тенями в подземном мире, обреченными, как Сизиф, повторять свой труд в темноте снова и снова, целую вечность.
Рядом с ними возникла Инна.
– Тебя заправили и бомбы подвесили. Самолет готов к вылету, – объявила она.
Настя сделала глубокий вдох и подула на руки.
– Хорошо. Думай обо мне.
– Конечно, – хором ответили Инна и Алекс. Журналистка вдруг поняла, что эта фраза предназначалась механику, и почувствовала, как лицо её заливает румянец. И порадовалась, что в темноте этого не видно. Инна промолчала.
Они снова стояли рядом, как члены семьи, пока их общий герой умчался в ночь. Через сорок минут Настя вернулась, но еще через двадцать снова улетела. Алекс оставалась с Инной, пытаясь показать, что она стойкая, но ближе к рассвету, когда самолеты возвращались из последнего рейса, она едва могла стоять на ногах.
Когда Настин самолет с грохотом прокатился до самого конца посадочной полосы, первые лучи солнца озарили небо. Настя выбралась из кабины – теперь ее, наконец, было видно в утреннем свете – сняла перчатки и шлем. Ее белокурые волосы спутались, она устало зажмурилась и обняла Инну.
– Отличная ночка, – сказала летчица и положила руку на плечо Алекс, – спасибо, что ждали меня. Хорошо, когда есть к кому возвращаться.
Настя пошла за Катей и другими пилотами и штурманами в офицерское помещение, которое здесь в шутку называли «Летающим хлевом».
– Пора спать, – объявила Инна, беря Алекс под руку. – Лучше воспользоваться моментом, пока есть возможность. Подъем у нас в восемь.
– В восемь? – Алекс