Алекс накренила самолет влево, потом вправо, набрала и сбросила скорость. Почувствовав уверенность, она слегка спикировала вниз.
– Как весело! Я могла бы летать, пока коровы не вернулись бы домой.
– Коровы? У вас есть коровы?
– Простите, я дословно перевела английское выражение. Мне нужно помнить, что этого не стоит делать. Это значит – очень долго.
– Мне бы хотелось выучить английский, – задорно сказала Настя, принимая управление на себя, – тогда я смогла бы поговорить с американцами при встрече.
– А о чем вы бы стали с ними говорить?
– Да обо всем на свете: об одежде, еде, кино. Мне интересно всё на свете: ковбои, автомобили, кока-кола.
– Вот, значит, как вы нас себе представляете. Мне бы хотелось рассказать вам о нас побольше, жаль, на это нет времени. У нас не меньше разных культур, чем в Советском Союзе.
– До Ставрополя лететь еще три часа с дозаправкой в Сталинграде. У нас полно времени для разговора.
– Что бы вы хотели обсудить? Капитализм? Ковбоев?
– Мы можем поговорить о любви?
– О любви? – Алекс нервно рассмеялась. – В каком смысле?
– Как это происходит у вас в Америке? В каком возрасте люди женятся?
Алекс на мгновение задумалась.
– На самом деле в любом возрасте. Молодые мужчины женятся обычно при условии, что у них есть работа. Конечно, в большинстве своем сейчас они в армии, как и ваши.
– А девушки?
– По-разному. Кто-то выходит замуж в восемнадцать-девятнадцать лет. Другие продолжают учиться и вступают в брак лет в двадцать или в двадцать один год.
– А вам сколько лет?
– Тридцать четыре, – самолет слегка накренился, и ветер задул в лицо Алекс под другим углом.
– Вы замужем? У вас есть любимый человек? – этот интимный вопрос донесся до Алекс из шланга, словно бы из ниоткуда. Если бы ее брови уже не замерзли намертво от ветра, она бы непременно их сдвинула.
– А почему не замужем вы?
– Ох., – Настя немного помолчала, – просто я еще не встретила человека, которого могла бы полюбить. А потом началась война.
Алекс вспомнила про Терри, который либо ее умащивал, либо, по сути, принуждал к сексу, и поняла, что нисколько по нему не скучает.
– У меня то же самое. Я никого сильно не любила.
– Я люблю Инну и Катю, конечно, но… Ой!
Пули прошили крылья самолета по диагонали и пролетели под фюзеляжем. Алекс инстинктивно пригнулась.
– Мессершмитт! – крикнула Настя и отправила самолет вниз. От резкой смены давления у Алекс заныли уши и ноздри. Она зажала нос руками и ухватилась за борта самолета, который раскачивался из стороны в сторону, пока Настя пыталась уйти от нападения.
Настя резко сменила курс, выиграв тем самым немного времени: скоростной Мессершмитт проскочил дальше, и ему пришлось возвращаться. Их самолет продолжал терять высоту. Бросив взгляд на высотометр, Алекс увидела, что они уже на отметке