И тут произошел случай, после которого любой язык, который жизнь сама дает людям, живущим в той же Беларуси, Украине, Эстонии или Израиле, стал для меня столь же значимым, как и языки мировые. Никогда не знаешь, если ты в движении, что может поставить непростые шаткие обстоятельства на нормальные устойчивые рельсы.
Очень скоро, даже слишком, мне сказали, что в белорусскую редакцию «Свободы» в Мюнхене, при очень хороших условиях нужен молодой человек. И я вроде подхожу. Это уже был прорыв. С Америкой, за три месяца тамошней жизни, меня еще ничего не связывало, кроме как «не дай Бог такого дерьма моим детям».
Накануне интервью не спалось и, отпросившись, разумеется, за свой счет, с работы я до утра листал белорусско-русский словарь. Но произошло то, что и должно было случиться.
Язык, как женщина, прощает все или почти все. Кроме высокомерного игнорирования.
Руководитель службы, интеллигентный профессор-филолог, разговаривал со мной, понятно, на чистом белорусском. Когда на нем говорят правильно, это слышится красиво и даже, как мне казалось здесь, в Нью-Йорке, тепло. Проблема, однако, была в том, что мне тоже надо было свободно отвечать.
Я старался отбиваться однозначными и отдельными фразами. Но они складывались, а не пелись. И грянул незабвенный финал.
– Ну что ж, мы подумаем и поставим вас в известность, – сказал профессор по – белорусски – Я не один решаю этот вопрос. Конечно, вам надо серьезно работать над произношением, а в Мюнхене нужны, с точки зрения языка, уже готовые люди. Но желаю вам удачи.
Он протянул руку. Я подскочил и, глядя ему прямо в глаза, вдруг выпалил
– Дзенькую бардзо.
В смысле, «большое спасибо». И на… польском.
Мало мне не показалось. Ни тогда, ни потом. Кажется – это когда много.
Но еще через полгода, будучи заместителем декана летней школы одного из престижных американских колледжей, мне пришлось постоянно отвечать на одни и те же вопросы студентов – А как вы получили эту работу? И как вы к этому шли?
– Почему вы постоянно спрашиваете? – однажды не выдержал я.
– Что значит «почему»? – удивились студенты – Мы учимся, как правильно относиться к жизни и добиваться своего.
Если бы я знал…
Албанский бункер
Когда конструктор бетонных огневых точек, дотов, предложил свой вариант, то стал утверждать, что они выдержат и огонь из любых танковых пушек врага. Диктатор Албании Энвер Ходжа предложил ему, в ответ, самому залезть в такой бункер и затем приказал обстрелять из орудий. Жить захочешь – полезешь и под танк. Инженер остался цел, даже не ранен, и именно его разработки вскоре покрыли всю страну.
В Албании их невозможно