– Не советую.
– Я должен. У тебя талисмана часом нет, Ахиллес?
– Есть несколько. Тебе какой надо?
– Панталеон.
– Ах, вот оно что! – Унгентарий стукнул себя по лбу. – Конечно же! Это выход. Я сам такого не имею, но знаю, где достать. Недешевая это вещь… Деньги есть?
– Должны быть.
– Не сегодня, так завтра? – догадался Ахиллес Чибулька. – Лады, возьму за свои, отдашь позже. Будет у тебя свой Панталеон. А сейчас пойдем «Под голову мавра», поедим чего-нибудь, выпьем. Расскажешь о своих приключениях. Столько слухов было, что просто горю от любопытства…
Вот так, прежде чем закончился день, счастливчик Рейневан имел во Вроцлаве все шансы получить деньги и укрытие – две вещи, без которых не может обойтись ни один заговорщик. Имел также друга и сообщника. Потому что, хотя рассказ о своих приключениях Рейневан сильно сократил и подверг строгой цензуре, Ахиллес Чибулька был под таким впечатлением, что как только все выслушал, тут же заявил о долгосрочной помощи и соучастии во всем, что Рейневан задумал и планирует.
Что касается самого Рейневана, то он сильно рассчитывал на то, что светлая полоса не закончится. Уж очень она ему была нужна. Он должен установить контакт с каноником Отто Беессом. Это было связано с риском. За Отто Беессом могли следить. Его дом мог быть под наблюдением.
«Вся надежда, – думал счастливчик Рейневан, благостно и счастливо засыпая в комнатке над аптекой, на скрипучей кровати, под отдающей плесенью периной. – Вся надежда на удачу, которая мне в последнее время способствует.
И на Панталеон».
Когда Рейневан повесил себе на шею амулет и активировал его, Ахиллес Чибулька вытаращил глаза, открыл рот и отошел на шаг назад.
– Господи Иисусе, – вздохнул он. – Тьфу-тьфу. Что эта зараза делает из человека… Хорошо, что ты себя не видишь.
Амулет Панталеон, местная особенность, местный продукт вроцлавской магии, был придуман и создан с одной только целью: скрывать личность носящего. Делать так, чтобы на носящего не обращали внимания. Чтобы его не видели и не замечали, чтобы взгляд посторонних скользил по нему, не фиксируя не только его вида, но и присутствия. Название амулета происходило от Панталеона из Корбели, одного из прелатов епископа Нанкера. Прелат Панталеон славился тем, что на вид был настолько, как слизняк, обычным, настолько, как мышь, серым и так противно никаким, что мало кто, включая и самого епископа, замечал его и обращал на него внимание.
– Похоже, – заметил унгентарий, – что нехорошо носить это слишком долго. И слишком часто…
– Знаю. Буду пользоваться в меру и носить с перерывами. Пойдем.
Был четверг, базарный день, на Соляной площади царили толкотня, сумятица и неразбериха. Не свободней было и на Рынке, где кроме того кому-то на эшафоте делали что-то, очень интересующее публику. Рейневан и Чибулька не узнали что и кому делали, поскольку прошли суконными рядами, потом через Куриный базар добрались