В августе 1968 года «Черномор-1» стоял на дне Геленджикской бухты с четырьмя членами экипажа на борту. Неугомонный ныряльщик и географ Каплин, исследователь Коля Есин, Вячеслав Степанов и… корреспондент газеты «Известия» Михаил Ростарчук. Подумать только! В те времена «Известия» писали не о вечных скандалах в правительстве, не о воровстве бюджетных денег и смертях, не о зачистках в Чечне и «русском фашизме», а об освоении глубин! И корреспонденты не рылись в грязном белье эстрадных див, а, надев акваланг и гидрокостюм, уходили в водное безмолвие. Не сон ли это? Водолаз Алик Амашукели, прибыв на борт подводного дома, совершил на тренажере забег на 1500 метров…
Вторая экспедиция. На дно Голубой бухты. Экипаж – маленький СССР в сборе, содружество народов. Павел Боровиков, Каарел Орвик, Борис Громадский, Олег Куприков, Борис Москаленко. Исследуются микротечения моря, его геология, распространение света в воде.
1969-й. Еще одна экспедиция на дно. На переделанном «Черноморе». Главный водолазный врач-физиолог экспедиции – Василий Гриневич по прозвищу Дед. Он еще сталинский волк глубин. В конце сороковых в мягком скафандре погружался на четверть километра. Его стаж подводных миссий – 15 тысяч часов, почти два года в глубине! В экипаж включен Виктор Бровко, прославившийся погружениями в затопленные пещеры Крыма и Кавказа. (Еще одно свидетельство о жизни в тоталитарном и отсталом СССР!) Советские акванавты живут на глубине более двух недель. Знаете, чем подводный дом отличается от подлодки? Тем, что давление атмосферы внутри него не комнатное, как в субмарине, а равное забортному. Экипаж живет под давлением! Зато он может в любое время выйти на глубину. Обычному водолазу или аквалангисту, ныряющему с поверхности на большие глубины, приходится возвращаться назад с остановками, привыкая к перепаду давления, чтобы не погибнуть от кессонной болезни.
Чем глубже уйдешь с поверхности – тем дольше подниматься. На двухсотметровой глубине четверть часа поработал – три часа наверх поднимаешься. Подводный дом лучше…
Снова приезжает известинец Ростарчук. Ныряет с аквалангом и переходит в дом. Берет интервью под водой. Русские акванавты говорят: скоро наша страна приступит к созданию подводных морских хозяйств на Дальнем Востоке. Там можно разводить ценнейшие морские организмы – трепанги, асцидии, губки, раковины-креветки. В черном море – акклиматизировать крупную дальневосточную креветку.
И это только о «Черноморе». А ведь были и другие подводные русские дома. «Садко» один и два, «Спрут» и «Спрут-У», «Ихтиандр». Чекрном в 1970-м с гордостью писал о будущей шагающей подводной лаборатории «Бентос-300» с автономностью в несколько недель и способностью погружаться на триста метров, в сумрачную пучину. Когда я был в Крыму в июле 2005-го, то узнал: избитый и изношенный «Бентос» продается богатым искателям острых ощущений за 50 тысяч долларов…
Еще в 1980-м знаменитый футуролог Тоффлер