Я опустил мою чашку на стол и схватил газету, которую он протянул мне. Реклю указал на короткую статью с бросающимся в глаза заголовком «Станут ли в будущем возможны безболезненные операции без наркоза? Венский врач-окулист утверждает, что открыл обезболивающее действие кокаина. Несколько капель делают глазные операции безболезненными. Специальный репортаж с последнего заседания Офтальмологического общества в Гейдельберге».
То, что сообщалось в этих строках, сегодня мы уже не сочли бы необычным и тем более сенсационным. При длительных и тяжелых операциях уже давно применяют местную анестезию, а не общий наркоз хлороформом или эфиром, как это было раньше. Но тогда, ранним утром семнадцатого сентября общий наркоз все еще оставался единственным действенным болеутоляющим средством хирургии. В течение десяти лет все более необходимым и горячо ожидаемым становилось появление нового препарата, с помощью которого можно было бы делать невосприимчивыми к боли только оперируемые участки, чтобы не подвергать пациентов опасностям, связанным с общим наркозом.
Нет таких слов, которыми можно было бы описать то необыкновенное впечатление, которое на меня произвела эта заметка. Я пробежал взглядом эти несколько абзацев. Там говорилось, что по поручению молодого венского младшего врача Карла Коллера в Гейдельберге был зачитан доклад. В нем описывалось, как в результате закапывания кокаина человеческий глаз на долгое время может стать совершенно нечувствительным к боли. Сложные сами по себе глазные операции при этом условии были легче осуществимы. В дополнение к этому докладу для собравшихся офтальмологов было проведено большое количество глазных операций с применением кокаина, которые не оставили сомнений в эффективности этого препарата. Автор статьи констатировал, что сложно переоценить то влияние, какое окажет на хирургию это открытие.
Я опустил газету, и мои глаза встретились с глазами Реклю! В них запечатлелось то же чувство: растерянное и в то же время счастливое изумление. Это новое открытие безмерно обрадовало меня. Реклю же оно заставило вспомнить о глубоко укоренившемся в нем страхе перед опасностями наркоза, который в его практике часто становился причиной летальных исходов. Для него это сообщение из Гейдельберга было искрой надежды на лучшее будущее. До какой степени эта надежда оправдалась, стало ясно позднее: ведь Реклю сыграл выдающуюся роль в дальнейшем развитии местной анестезии. Я тем временем решил срочно отправиться в Вену.
Трогательная история этого путешествия войдет в одну из следующих глав о драме в местной анестезии. Но, так или иначе, двадцатого сентября я прибыл в Вену. Изучая предысторию открытия Коллерса, я обнаружил столько интересного материала, что пробыл в этом городе больше месяца. Двадцать первого ноября я отправился в Париж, и глубокой ночью с двадцать второго на двадцать третье ноября я был на месте. В половине второго ночи я стоял у ложи ночного портье, который вместе с ключами