Вдруг раздался резкий, как удар кнута, голос Стеценко:
– Что – обделались, слюнтяи?
Он вырвал флягу у Шнурка, коротко ткнул его в челюсть.
– Так мы воду экономим! А ну, строиться, мерзость! Кому еще плохо, поднять руку! Сопли! Это вам не «Зарница»!
Тут некстати появился замполит со взводом.
– Старшина Стеценко! – простуженно выкрикнул он.
– Прапорщик Стеценко, – не повернув головы, отреагировал тот.
– Я вам приказываю! Как вы смеете бить, старшина!
– Я прапорщик, лейтенант! Пора бы разбираться в званиях.
Замполит подбежал, на лбу сырые пряди. Стеценко возвышался перед ним глыбой, и, казалось, если ударит коротышку или хотя бы просто навалится, то того тоже придется потом загружать в вертолет.
– Я сказал «отставить», – тихо произнес Лапкин.
– Отставим… А потом – при-ставим!
Стеценко наслаждался своей непрошибаемостью. Могучая плеть торжествовала. Спокойная, расслабленная его поза будто говорила: мне не надо демонстрировать силу, скрещивать на груди руки или, скажем, независимо отставлять ногу. Это совсем ни к чему.
Стеценко раздвинул в усмешке сухой твердый рот и по привычке быстрым движением коснулся маленького бледного шрама на верхней губе.
– Взвод, за мной шагом марш, – буркнул Лапкин и, стараясь дышать спокойно, первым потопал по тропке.
Стеценко был любимчиком командира полка. Однажды на строевом смотре полковник из Москвы, сам бывший комполка, походя бросил: «Ну, что, прапор, хозяйство еще цело?» И, обращаясь ко всем, процитировал некоего острослова: «Родина слышит, Родина знает, что прапора на портянки меняют».
Никто не засмеялся, а Стеценко бросил в лицо проверяющему: «Я, полковник, портянками не мелочусь. Трофеи беру на операциях, а не на проверках, как некоторые». Тот вспыхнул от подобного обращения, обозвал треплом. В ту же ночь Стеценко сорвался с группой в поиск, вернулся под утро и привез на броне бэтээра двух мертвых и двух связанных моджахедов. С тех пор о том случае в полку пошли легенды.
Шевченко наблюдал за местностью, всматривался в трещины, изломы, наметанным за войну глазом угадывал каменную кладку огневых точек. Других признаков жизни не было, Ущелье молчало.
Наконец Шевченко встал, одновременно поднялись Эрешев, Козлов и Татарников – они молча присутствовали рядом. Подошел замполит. В руке он держал грязный чайник явно афганского происхождения.
– Воробей сейчас внизу, – сказал Шевченко, – а ты, Борис, будешь здесь… Только выкинь подальше этот чайник. Заразу разводишь… Я с группой захвата попробую пройти вдоль хребта – на соседнюю высоту. Со мной пойдут, – ротный повернулся к парням, – Эрешев, Козлов, Татарников и… Трушин.
Группа захвата – изобретение Шевченко.