Дом «Ха-Ха». Станислав Афонский

не публиковала ничего. Скорее всего, наверное, хотели продемонстрировать: вот, дескать, уехал человек, бросил родину свою, блага материальные получил, а все же тянет его обратно. Но читатели обратили внимание на другое. Нас поразило то, что простой рабочий в капиталистическом обществе, где его – выходца из Советского Союза, неминуемо должны были немедленно начать немилосердно эксплуатировать те, кто там один другому волк, за каких-то полтора года стал владельцем дома и целого парка техники. Стал сам чуть ли не «буржуем», в нашем понятии. А лучший советский токарь имел только комнатенку с выходом в общий коридор, никакими другими благами не обладая, проработав на заводе свыше двадцати лет.

      Кроме еврея Улитского в нашем цехе работали на станках еще два его соплеменника: Аксельрод и Мойсин. Первый – уже в годах, а второй, Боря Мойсин, молодой парень Оба – прекрасные специалисты. При случае любили рассказывать потешные и язвительные анекдоты о евреях. Надо сказать, что таких анекдотов от них слышалось больше, чем из других источников. Между прочим, когда я рассказываю о том, что в заводском цехе трудились простыми рабочими евреи – это само по себе воспринимается, как анекдот: не может, мол, такого быть. Но это действительно было. Никто: ни рабочие, ни начальники, ни коим образом не выделяли их из общей массы коллектива, относились к ним с уважением, как к мастерам своего дела и хорошим людям. Когда один из них попал в беду, рабочие вступились за него.

      Случилось это с Борисом. Состоял он, как водится, в комсомоле и занимался там не только тем, что платил членские взносы, но и был активным членом дружины по охране общественного порядка. Эти дружины в то время только начинали создаваться, и работа в них считалась делом почетным и престижным для комсомольцев. Борис занимался еще и боксом – делом весьма нелишним при возможных схватках с хулиганами. Особенно удавался нашему Боре хук справа…

      Однажды комсомольская организация цеха устроила субботний вечер отдыха в заводском «красном уголке». «Уголок» был обширным – сотня человек в нем умещалась свободно и можно было даже танцевать. Находился он в том же бараке, где и отдел кадров завода. Натанцевавшись, несколько рабочих вышли покурить в коридор. Среди них и Боря Мойсин. Кто-то вынул пачку хороших сигарет – страшный дефицит по тем временам, и начал угощать всех, рядом стоящих. Потянулся к пачке и Борис. Но угощающий вдруг отстранил его руку, спрятал сигареты и сказал: «А ты пошел отсюда вон, дружинник е….й». Боря не раздумывал: страшный удар в челюсть хуком справа швырнул оскорбителя в угол. Борис вытер руку платком и ушел танцевать.

      На его беду мать ушибленного хуком оказалась инструктором райкома партии, а челюсть его дала трещину. Мамаша подала в суд. Перспектива – заключение в зону. Предварительно Бориса исключили из комсомола. Была тогда такая «добрая традиция» – комсомолец не мог стать заключенным. Но все рабочие, знавшие