Так, контрреволюционная деятельность охватывала следующие действия:
1) организацию контрреволюционного выступления против Рабоче-Крестьянского правительства, непосредственное участие в них или при их подготовке;
2) участие во всевозможных контрреволюционных заговорах и организациях, ставивших своей целью свержение советского правительства, несмотря на то, что в результате деятельности не было контрреволюционного выступления;
3) непосредственное участие в выступлениях независимо от того, что заранее об этом не был уведомлен и не состоял членом какой-либо организации, готовившей такое выступление.
Кроме этого Кассационный отдел ВЦИК предложил признавать контрреволюционными «всякие выступления, независимо от поводов, по которым они возникли, против Советов, или их исполнительных комитетов или отдельных советских учреждений, как-то: продовольственных, административных и иных, если они сопровождались разгромами или иными насильственными действиями или хотя бы угрозами таковых по отношению к деятельности или деятелям этих органов». В постановлении прямо оговаривалось: если указанные деяния сопровождались набатным звоном, то лица, совершившие данное деяние, признавались участниками контрреволюционного выступления, причем покушение расценивалось как оконченное преступление.
В нормативных актах не проводятся разграничения между контрреволюционным восстанием, с одной стороны, массовыми беспорядками и бандитизмом – с другой. В связи с этим А.А. Герцензон писал: «Такое разграничение в тот период и не могло быть дано. Восстания с контрреволюционной целью, массовые беспорядки и бандитизм в период гражданской войны настолько тесно переплетались между собой, что вообще не представлялось возможным провести между ними какую-либо грань, и в том не было никакой необходимости. Участник массовых беспорядков так же, как и участник бандитской шайки, нередко являлся таким же заклятым врагом народа, как и участник контрреволюционного восстания и мятежа»[46].
Понять ситуацию, складывавшуюся в первые годы советской власти, вероятно, можно, однако теоретически оправдывать этим отнесение общеуголовных преступлений к контрреволюционным вряд ли допустимо. В данном случае виновный нес ответственность за деяние, которое не совершал, подвергался карательному воздействию, обусловленному признанием преступления контрреволюционным.
К саботажу относились:
1) противодействие Рабоче-Крестьянскому правительству, призывы противодействовать ему путем неисполнения декретов и иных постановлений