Георгию сказали о пуле, которая останется в его сердце как напоминание о войне. И при этом намекнули на то, что не могут ничего гарантировать, и в любой момент… А потому просили его поменьше беспокоиться и беречь свое сердце.
Но лейтенант, а теперь по новым документам – рядовой Георгий Любомудров хорошо понимал, что это напоминание более о том тезке игумене, о взятом послушании нести на себе его крест. И еще, что заметил Георгий, когда по каким-то вопросам общался с ранеными бойцами: если боец должен был идти на поправку, то его сердце было спокойным. А если солдату суждено было в ближайшее время умереть, то сама пуля начинала проявлять некое беспокойство, которое отзывалось резкой болью в сердце.
Когда это произошло в первый раз, Георгий не понял этого подаваемого ему знака. И только утром следующего дня узнал, что солдат ночью умер… А когда смерть забрала еще две жизни при аналогичных обстоятельствах, а пуля исколола в ночи всю душу, то тут он все про себя понял. И Георгий искренне переживал и даже плакал в ночи, что не смог выполнить данного ему послушания и три души отошли в мир иной без покаяния.
И утром следующего дня, перекрестившись и с молитвой на устах: «Господи, помоги!», он стал обходить палаты тяжелораненых бойцов.
О, как затрепетало сердце, отозвавшись на эту готовность Георгия к спасению душ своих собратьев и товарищей по оружию.
Весь день, даже не заходя в свою палату и не прикасаясь к пище, он подсаживался к тем, на чьих лицах уже была маска неминуемой смерти. И беседовал, расспрашивая о доме, о родных и близких, о детях. А потом, выпросив бумагу и карандаш, стал записывать адреса отходящих в мир иной, обещая при случае навестить или написать… И лишь после этого тактично подводил к разговору о Боге, о Вере, о покаянии…
И вот, что любопытно, стоило лишь Георгию вслух произнести слово о Спасителе, как лица умирающих солдат оживали, в глазах появлялась несказанная радость и душа расцветала в несказанной любовью к Творцу, а искупительные слезы покаяния сами навертывались на их глазах. И еще Георгий почти каждый раз отчетливо слышал, как мертвые губы сами начинали шептать с сызмальства знакомые слова: «Господи, помилуй меня, грешного!»
Врачи, а более сестры, стали замечать, что появление Георгия в той или иной палате часто было связано с последующей смертью того, с кем солдат начинал вдруг беседовать.
И вскоре главный хирург больницы попросил, чтобы раненого рядового Любомудрова привели к нему в кабинет.
– Товарищ полковник, рядовой…
– Садись,