Как показывает эта зарисовка, история о науке и религии очень сложна! Миф о противостоянии науки и религии прекрасно соответствовал общественно-политической обстановке в Англии конца XIX века[68], когда «пожилые джентльмены, зачастую принадлежавшие к клирикам», были противопоставлены «молодым ученым-карьеристам вроде Гексли, которые усматривали во власти церкви препятствие для своих профессиональных устремлений»[69]. Недавние исследования подтвердили, что на самом деле в ту эпоху конфликтовали не наука и религия, а два разных понимания науки[70]. Однако нарратив, возникший из специфических реалий общественной жизни в конце викторианской эпохи, нельзя считать мерилом отношений между наукой и религией в других контекстах. Он ограничен конфликтами безвозвратно ушедшего прошлого, а нам надо двигаться дальше.
Я предлагаю другой нарратив – нарратив взаимного обогащения, который не отказывает эмпирическим наукам ни в чем, кроме притязаний на истинность в последней инстанции во всех сферах жизни. Этот нарратив конфликтует со сциентизмом, ставшим характерной чертой нового атеизма, но не конфликтует с наукой, которая всегда стремилась очертить собственные границы.
Сциентизм процветает в рамках нового атеизма, он стал официальной идеологией этого движения. Блогер Пол Захари Майерс, поборник сциентизма, лежащего в основе нового атеизма, предлагает такой подход к универсальной применимости научного метода:
Новый атеизм, хотя мне тоже не нравится такое название, – требует придерживаться базового набора принципов, которые зарекомендовали свою действенность и полезность в научном мире – должно быть, вы заметили, что многие заметные фигуры в атеизме вышли из научной среды, – и утверждает, что они применимы и ко всем остальным человеческим начинаниям[71].
Но почему этот «базовый набор принципов» из мира науки должен применяться «и ко всем остальным человеческим начинаниям»? Это догматическое утверждение, лишенное какой бы то ни было научной основы, более того, его сильно портит то, что при применении к реальному миру оно себя не оправдывает. Это все равно что заявить, что поскольку микроскопы так полезны в биологии, надо использовать их для выяснения смысла жизни, цены на хлеб и причин Первой мировой войны. «Базовый набор принципов» не дает ответов на «последние вопросы бытия».
Вот как остроумно и философски точно характеризует экзальтированно-преувеличенные претензии, свойственные тем сторонникам сциентизма, которые не особенно склонны к самокритике, Мэри Миджли:
Ошибка сциентизма – не в чрезмерном восхвалении одного вида знаний, а в том, что он отсекает этот вид от всего остального мышления, выставляет его победителем, который разогнал с арены всех остальных[72].
Настоящая наука в противоположность