Хомса робко оглядывал красивую и строгую комнату. Мебель была великолепная, стулья обиты темно-красным бархатом, а на спинке каждого из них была кружевная салфетка. Хомса не посмел сесть. Кафельная печь доходила до самого потолка. Кафель был разрисован сосновыми шишками, шнурок заслонки расшит бисером, а печная дверца была из блестящей латуни. Комод тоже был блестящий – полированный, с золочеными ручками у каждого ящика.
– Ну так что же ты не садишься? – спросил Хемуль.
Хомса присел на самый краешек стула и уставился на портрет, висевший над комодом. Из рамы на него глядел кто-то ужасно серый и косматый, со злыми, близко посаженными глазами, длинным хвостом и огромным носом.
– Это их прадедушка, – пояснил Хемуль. – В ту пору они еще жили в печке.
Взгляд хомсы скользнул дальше к лестнице, ведущей в темноту пустого чердака. Он вздрогнул и спросил:
– А может быть, в кухне теплее?
– Пожалуй, ты прав, – ответил Хемуль. – В кухне, наверное, уютнее.
Он взял со стола поднос, и они вышли из гостиной.
Целый день они не вспоминали о семье, уехавшей из дома. Хемуль сгребал листья в саду и болтал обо всем, что приходило ему в голову, а хомса ходил следом, собирая листья в корзину, и больше слушал, чем говорил.
Один раз Хемуль остановился взглянуть на папин голубой стеклянный шар.
– Украшение сада, – сказал он. – Помню, в детстве такие шары красили серебряной краской. – И продолжал сгребать листья.
Хомса хотел полюбоваться стеклянным шаром наедине – ведь шар был самой важной вещью в долине, в нем всегда отражались те, кто жил в ней.
Если с семьей муми-троллей ничего не случилось, хомса непременно должен увидеть их в синеве стеклянного шара.
Когда стемнело, Хемуль вошел в гостиную и завел папины стенные часы. Они начали бить, как бешеные, часто и неровно, а потом пошли. Под их размеренное и совершенно спокойное тиканье гостиная ожила. Хемуль подошел к барометру. Это был большой барометр в темном, сплошь украшенном резным орнаментом футляре красного дерева. Хемуль постучал по нему. Стрелка показывала Переменно. Потом Хемуль пошел в кухню и сказал:
– Все начинает налаживаться! Сейчас мы подбросим дров и выпьем еще кофейку, идет?
Он зажег кухонную лампу и нашел в кладовой ванильные сухарики.
– Настоящие корабельные сухари, – объяснил Хемуль. – Они напоминают мне о моей лодке. Ешь, хомса. А то ты слишком худой.
– Большое спасибо, – поблагодарил хомса.
Хемуль был слегка возбужден. Он склонился над кухонным столом и сказал:
– Моя лодка построена прочно. Спустить весною лодку на воду – что может быть лучше на свете?
Хомса ерзал на стуле, макал сухарь в кофе и молчал.
– Все медлишь да ждешь чего-то. А потом наконец поднимешь парус и отправишься в плаванье.
Хомса