Степан Петрович наставил в высокий лоб ствол Милотты, наклонился и ловко выудил из сапога, сидящего на оттоманке маленький изящный двуствольный пистолет. Под стволами было закреплено бритвенно острое лезвие кинжала.
– Это, чтобы у вас не было соблазна делать глупости.
Тонкие бескровные губы француза растянулись, обнажив ровный ряд белоснежных зубов. Но его улыбка выглядела прямо-таки волчьим оскалом!
Стрешнев обернулся к Madame Стромиловой.
– А вам, сударыня я бы посоветовал быть более осторожной в выборе знакомств.
– Сударь, я не нуждаюсь в ваших советах!
– Тогда не откажите в просьбе! Не наказывайте строго Тихона. Ваш serviteur [25] проявил истинное благородство, дав кров русскому офицеру.
Тут мозг Степана Петровича озарила мысль. Пока он тут любезничает с этими двумя неприятными особами, помощник француза, лже-монах Варфоломей везёт бумаги к западной границе.
– Честь имею! – он развернулся и выбежал из комнаты.
Тихона с Евсеем он нашёл около замёрзшего пруда.
– Ружья-то опустите, мужики. Не ровен час, пальнёте. Я-то всё одно стреляю быстрее и промахов не даю.
Стрешнев убрал пистолеты за пояс.
– Пойдёмте во флигель, поговорить надо.
Расселись по лавкам. Збитню Тихон не предложил.
– А барыня ваша с французом этим спуталась, – закончил штабс-ротмистр свой рассказ. – Понять её можно – вдова.
– Да уж, вдова? – крякнул Тихон. – В замужестве-то и дня не была! Сказывают, муж ейный опосля венчания, сразу же стреляться поехал. Ну, и убили его до смерти за какой-то пустяк. У вас, у бар так водится. А матушка наша четвёртый год, почитай и хозяйствует.
– А я смотрю, что-то здесь не ладно! – дёрнул себя за ус кирасир. – А французишка этот… Он – враг, поверьте мне. Я таких за версту чую. В Европах насмотрелся.
Оба мужика растерянно смотрели на офицера.
– А что же нам теперича делать? – спросил Евсей, молодой ещё парень.
– Если честно, не знаю, – признался Степан Петрович. – Я бы вам посоветовал уходить от неё, да куда? Только неприятностей себе наживёте. Хотя, по указу третьего года [26] могли бы собрать выкуп. Вот только отпустит ли она вас?
– Откудова деньги-то на выкуп? – почесал в затылке Тихон.
– В солдаты пойти можете.
– Да кто ж меня в солдаты возьмёт? Старый я уже, сорок второй годок пошёл.
Помолчали.
– Ладно, ваше блаародь, мы тут сами разберёмся. А тебе монаха этого ненастоящего искать надо. Пойдём седлать твоего немчуру. Ружьецо-то своё не забудь. Я его почистил, новый забой вставил [27]. Потом наезженную дорогу укажу короче версты на две. Может у Мстиславля злыдня этого и перехватишь.
Конь встретил своего хозяина радостным ржанием. Стрешнев припал лицом к тёплому боку, провёл по нему рукой. Серый вздрогнул, когда рука коснулась глубокой царапины.
– Достали тебя, значит, волчьи