На улице было тепло, но Фарамор и Невея надели зеленые осенние плащи. Выйдя за порог, юноша повернулся и низко поклонился. Девочка, не раздумывая, последовала его примеру. Фарамор только сейчас понял, что с тех пор, как Невея услышала слова законника: «Твой папаша сегодня лишится головы, малышка», она не произнесла ни слова.
Фарамор взвалил на плечо связанные вместе суму и мешок, взял сестру за руку.
– Сейчас нам надо найти Гейдера.
Невея никак не отреагировала на его слова. В глазах девочки появилась странная пустота, словно ее сознание отстранилось от окружающего мира.
Как найти дом Гейдера подсказал нищий старик, который просил милостыню на углу улицы.
– Зачем вам, детишки, понадобился этот выродок? – прокряхтел он.
– Гейдер теперь новый палач, – ответил Фарамор. – И нам… – юноша покосился на сестру и решил не объяснять причину поиска. – Спасибо, нам пора.
Старик поморщился и покачал головой.
– О, Хозяин Пустоты, – вздохнул он. – Куда катится мир?.. Куда катится…
Открыв дверь, Гейдер несколько секунд разглядывал юношу и девочку маленькими поросячьими глазками, затем ухмыльнулся:
– А, я знаю, кто вы. Дети старины Легиса Тоула. Догадываюсь, зачем вы пришли.
От Гейдера воняло потом. Красное одутловатое лицо напоминало морду борова. Губы щерились в убогом подобии улыбки, обнажая гнилые зубы. Некогда белую рубаху покрывали серые жирные разводы.
– Мы пришли просить о милосердии, – чувствуя отвращение, проговорил Фарамор.
Он расстегнул верхнюю пуговицу плаща, запустил руку за пазуху и сорвал с шеи серебряный медальон – единственную ценность, упущенную из вида бдительным законником. Юноша протянул медальон и произнес слова, которые множество раз говорили его отцу:
– Прошу вас лучше наточить топор и сделать все быстро.
Гейдер принял медальон, повертел в руках и пожал плечами.
– Конечно. Мне же не трудно, – согласился он. – Ваш отец даже ничего не почувствует. Р… раз, – с его губ слетела слюна, – и он уже в чертогах Трех Богов. Сделаю, как надо.
Глава 3
Фарамор оставил Невею и вещи рядом с городскими воротами. Здесь находились пост законников и казарма, так что девочке ничего не угрожало. Вид у Невеи был отрешенный, но на наказ брата никуда не уходить она понимающе кивнула.
Ему меньше всего на свете хотелось идти на казнь, но он чувствовал, что должен, обязан быть на площади, словно его присутствие поддержит отца в последние минуты жизни.
Фарамор шел по улице, надвинув капюшон на голову и опустив голову. Он не хотел, чтобы его кто-нибудь узнал, но ему все равно казалось, что идущие рядом с ним на площадь люди смотрят только на него. Он чувствовал страх и обреченность, будто бы сам скоро должен лишиться жизни.
Народу на площади собралось