Грэм учился в школе Св. Эдварда в Оксфорде, где успешно проявил себя как в науке, так и в спорте. По окончании школы он решил поступить в Оксфордский университет. Но родственники не желали оплачивать его учёбу, так что Грэм устроился в 1879 году на службу в Английский банк, где впоследствии дослужился до поста управляющего. Но рутинная бюрократическая работа ему не приносила удовлетворения, и тогда он начал писать книги. Ранние свои произведения Грэм публиковал в журналах, одним из которых был «Национальный обозреватель» («National Observer»). В 1893 году была издана первая книга писателя – собрание рассказов «Языческие записки». За ней последовали ещё два сборника: «Золотой век» и «Дни грёз». Они были благосклонно приняты читающей публикой, но теперь почти забыты.
В 1899 году Грэм женился на Элспет Томсон, даме заносчивой и самовлюблённой. Брак оказался несчастливым. У Грэма был сын Эластер, которого отец называл Мышонком. Именно ему, четырёхлетнему, писатель рассказывал перед сном сказки про мистера Тода из жабьего рода, продолженные потом в целом ряде писем к сыну.
Повесть «Ветер в ивах» была издана в 1908 году и почти сразу же стала очень популярной не только среди детей, но и среди взрослых.
В 1907 году Грэм по состоянию здоровья ушёл в отставку и вернулся в Беркшир, в дорогую его сердцу сельскую местность, где он продолжал писать, хотя ничего значительного больше не опубликовал. Страшным ударом для писателя стало самоубийство девятнадцатилетнего Эластера. Эта трагедия так повлияла на Кеннета Грэма, что он никого не хотел видеть и редко покидал свой дом. Там писатель и умер в 1932 году.
От художника
Более ста лет прошло с тех пор, как был опубликован «Ветер в ивах», но у сказочных героев этой повести, обитающих на речном берегу в сельской местности старой Англии, такие живые, яркие характеры, что она стала одной из самых любимых детских книг. Не потому ли первейшей задачей, стоящей перед художником, является точное воссоздание в картинках чудесной истории, изложенной писателем, причём художник обязан сделать эти рисунки наиболее привлекательными для современных детей, поглощённых агрессивным телевидением, фильмами и видео.
Конечно, у каждого художника иногда получаются картинки, которые могут понравиться не всем, ведь мы создаём собственные образы действующих лиц повести: крота Мола, водяной крысы Рэтти, барсука Баджера и представителя рода жаб мистера Тода. А словесные картины, нарисованные богатым воображением Кеннета Грэма, мы дополняем своим виденьем речного берега, Тодхолла, Дремучего Леса и острова, где Пан играет на свирели, стараясь привлечь к сказке современного ребёнка так же, как привлекал его автор в первом неиллюстрированном издании сто лет назад.
Мои рисунки выполнены специально для юбилейного тома, выпущенного к столетию первого издания повести. Я посвящаю их замечательному писателю Кеннету Грэму, а также тем художникам, которые приняли его вызов и создали рисунки к предыдущим изданиям этой великой книги. Особо хочу отметить таких мастеров, как Артур Рэкхэм и Е. Х. Шепард, которые работали в то время, когда ещё не было современных возможностей цветной печати и книги не распространялись по всему свету.
1. Берег реки
Всё утро крот Мол усердно трудился, приводя в порядок после долгой зимы свой домишко. Сначала он орудовал мётлами и тряпками, затем взял кисть и ведро с побелкой и, залезая то на стремянку, то на стул, принялся за потолок. Но, когда он наглотался пыли и забрызгал побелкой чёрный мех на занывшей спинке и уставших лапах, с работой было покончено.
Весна чувствовалась повсюду: и в воздухе над ним, и в земле под ним, и вокруг него, наполняя тёмное и низкое подземелье духом беспокойства и неосознанных желаний. Неудивительно поэтому, что Мол швырнул вдруг кисть на пол, крикнул: «Надоело!», и «Пропади всё пропадом!», и ещё «А ну её, эту уборку!» – и опрометью бросился из дому, не задержавшись даже для того, чтобы надеть пальто. Что-то властно звало его наверх, и он устремился в крутой узкий туннель, который был для него тем же, что посыпанная гравием дорожка для животных, живущих ближе, чем он, к солнцу и свету. Мол скрёб и царапал, рыл и копал, а потом снова копал и рыл, царапал и скрёб. Он усердно работал маленькими лапами, бормоча себе под нос: «Наверх! Наверх!» – и наконец – хлоп! – его мордочка вырвалась на солнечный свет. Мгновение – и он уже катался на тёплой траве огромного луга.
– Как прекрасно! – воскликнул он. – Ну разве это сравнить с какой-то побелкой?!
Лучи солнца грели его меховую спинку, лёгкий ветерок ласкал разгорячённый лоб, а ещё после тишины подземелья Мол был почти оглушён весёлой песней счастливых птиц. Радость жизни и весна переполняли его, он вскочил на все свои четыре лапы и побежал по лугу. И так он бежал до тех пор, пока живая изгородь не преградила ему путь.
– Стой! –