Никитин, завтракающий рядом, словно понял мысли Георгия. Он дожевал кусок пирога с мясом (здесь практически все блюда были мясными), заговорщицки подмигнул и пообещал:
– Допивай чай и пойдем со мной – покажу, как командир молится.
Арчелия едва не поперхнулся чаем – хорошо тот уже остыл, иначе ходить бы ему сегодня с обожженными коленками, и еще кое-чем, о чем не говорят вслух, особенно в столовой.
– Под дождем не промок, а тут выйду из-за стола с неприличным пятном на штанах, – потрясенно думал Георгий, не в состоянии понять – правду сказал сейчас Никитин, или, как всегда, пошутил.
Если это и была шутка, то… очень смелая, что ли. Арчелия видел, с каким уважением относятся русские к своему командиру (и моему тоже!), и Анатолий был не исключением. Так что, скорее всего, он и сам недавно был огорошен так же, как сейчас абхазец. За Никитиным, широко шагающим за пределы лагеря, профессор Арчелия поспешал вприпрыжку – так не терпелось ему увидеть коленопреклоненного полковника. Часовой на крыше вагончика проводил их понимающей улыбкой – он тоже видел сверху что-то необычное… На краю большого, разделенного на равные участки поля бродили люди в таких же, как у профессора и Анатолия, накидках. Но ни один из них не подходил к одинокой фигуре, действительно стоящей на коленях.
Это был полковник Кудрявцев. И стоял он, кстати, не на коленях, а на корточках; так что в жирной почве, напитанной влагой, утопали только его высокие ботинки. Командир действительно наклонил низко голову и бормотал что-то себе под нос. Была ли это молитва? А если так – почему она возносится к небесам именно здесь, и в одиночестве?
Полковник, очевидно, почувствовал стоящих за его спиной людей и медленно повернулся. Улыбка на его лице была такой восторженной, мальчишеской, что Георгий искренне позавидовал такой радости Кудрявцева, и сам непроизвольно улыбнулся в ответ. А командир словно понял, какой вопрос готов сорваться с губ профессора; он необычайно нежным голосом, словно говорил с малыми детьми, произнес:
– Который день прихожу сюда утром («Ага, – понял Арчелия, – вот откуда Толик знал!»), а сегодня увидел…
Он оторвал от чернозема ладони, домиком скрывавшие что-то, и перед изумленным профессором открылась картинка… обыкновенного ростка картофеля, выпустившего наружу два первых листочка.
– В первый раз в жизни увидел, как картошка растет, – немного смущенным голосом сообщил командир, – раньше-то я все по таким полям ползал, где разные бататы, или там, маниок растет; в рисовых чеках мок, в хлопчатнике приходилось маскироваться, а картошку – нашу обыкновенную картошку – в первый раз вижу.
Профессор почувствовал, как у него запершило в горле; полковник тем временем пружинисто вскочил на ноги и махнул рукой. Те самые фигуры, что бродили