Но той ночью мне вспомнились ее слова… Когда за окном вызревало раннее южное утро, мы, не сомкнувшие с вечера глаз, прощались. Надо сказать, очень странно прощались. Он взял мою голову в ладони, поцеловал словно отец в лоб и сказал:
– Живи счастливо, моя девочка!
Уже у двери я не выдержала, обернулась:
– Может, хоть номер мобильника дашь…
Он усмехнулся:
– Такого не держим.
На вокзале утром эта последняя фраза терзала меня не меньше, чем Лариска со своей суетой и моими чемоданами.
– Да, не беспокойся ты. Вот этот молодой человек сейчас поможет нам загрузиться в вагон. Молодой человек, ведь, вы поможете двум симпатичным девушкам?
Парнишка, попавшийся мне под руку, расплылся в улыбке, еще бы, его заметила такая красавица! И неважно, что красавице просто нужен бесплатный носильщик. Она разрешила целых две минуты посидеть рядом с ней в купе, пока ее суетливая подруга не завопила:
– Молодой человек, спасибо вам большое, спасибо, но поезд скоро тронется.
Когда за «молодым человеком» закрылась дверь купе, Лариска попыталась оторвать меня от окна.
– Ждешь, что он придет?
Я бросила на нее грозный взгляд, и она принялась усердно рыться в своем чемодане. Затем шумно открылась дверь, пришли новые попутчики – молодая женщина с девочкой лет четырех. Лариска радостно принялась знакомиться и обмениваться впечатлениями.
А я все ждала, что он придет. Почему-то верилось, что он будет с букетом цветов. За этот скоротечный роман он мне так ничего и не подарил, кроме моря, ночи и поцелуев. Наконец, поезд резко дернулся и тронулся в долгий путь. Прочь от моря, от солнца, в нашу дождливую и холодную глухомань, прочь от любви, прочь от него… А он так и не пришел.
Днем под стук колес и крики детей, носившихся по коридору, я уснула. Не помню, что мне снилось, наверное, ничего. Когда я проснулась, дверь купе была открыта, попутчики изнемогали от жары и духоты. Наша самая маленькая соседка капризничала и плакала, мать уже не имела сил успокоить ребенка. Моя подруга жаловалась, что ее голова сейчас расколется на части. А меня вдруг резанула мысль: «Это что? Меня отшили, бросили второй раз за это лето? Как еще понимать его поведение?» Поезд резко мотнуло на повороте, задребезжали стаканы, заволновались соседи, а у меня вдруг сжалось сердце. Теперь я думаю, это было предчувствие.
Поезд мчал нас все вперед и вперед, задавал четкий ритм, укачивал, убаюкивал и успокаивал, казалось, твердил без конца: «Все пройдет, все пройдет, все пройдет…» Я подумала, что, когда сойду с поезда на вокзале родного города, этот адлерский роман покажется мне сном, а через несколько недель и совсем забудется. От этой мысли стало легче. А за окном уже хозяйничала ночь, и до того мига, который поделил жизнь всех в этом поезде на «до» и «после», оставалось совсем ничего.
Вы, наверное, видели сюжеты об этом террористическом