Через двадцать минут он был у знакомой двери. Ещё через две минуты, познакомившись с Тиной, с удивлением узнал, что Сана в отъезде, – от неё он ничего об этом не слышал. Еще через минуту сказал Тине, что она – настоящая красавица, а её младшая сестра – чрезвычайно милая её копия. Поймав при этих словах несколько странный взгляд, который никак не мог себе объяснить, легко согласился на предложение вместе поужинать. «Так нам легче будет», – пояснила Тина. Он понял: легче преодолеть неловкость, неизбежную в начале любого знакомства.
Они сидели за столом и разговаривали – обо всём и ни о чем. Потом он решился:
– Как случилось, что вы с Саной живете без родителей? Отец, я знаю, умер.
– Так получилось, – поторопилась уйти от ответа Тина, и он не настаивал.
…Пройдет год, два, десять лет, Евгений забудет всё, что говорил в тот вечер, но будет помнить – каждой клеточкой своего существа – эту сидящую перед ним молодую женщину. Он смотрел на неё и не мог оторвать взгляда. Это была Сана, но только повзрослевшая, ставшая пленительно женственной, с мягким, глубоким, всё понимающим взглядом. Это была женщина, о которой он мог только мечтать – встретить её в жизни было почти нереально. В каждом слове её, каждом жесте, каждом повороте головы ему виделась удивительная гармония. Она вела себя на редкость непринужденно и свободно, и в то же время в ней ощущалась сдержанность, почти отстраненность. Она умела – без малейшего напряжения – держать дистанцию. Она умела быть хорошим собеседником, оставаясь при этом весьма немногословной. Она умела слушать. Она…
Евгений вдруг понял, что это и есть – Она. Та, единственная, что может составить счастье всей его жизни. И в ту же секунду, когда он понял это, его захлестнуло отчаяние. Слишком поздно. Он опоздал. Пусть всего на одни сутки, но он непоправимо опоздал. Даже если Сана ничего не успела рассказать сестре. Он сам, сам лишил себя права на счастье, сам сломал свою жизнь. И, быть может, не только свою.
Ему вдруг захотелось встать и уйти, убежать, раствориться в сумятице вечерних улиц, затеряться в этом бесконечном и несправедливом мире, в котором он терял любимую женщину, едва познакомившись с нею.
– Вас не обидит, – он встал из-за стола, если я вернусь через час? Мне надо уйти.
– Хорошо, – сказала она, – я понимаю.
Он посмотрел ей в глаза – это было непостижимо, но она действительно понимала его.
ТИНА, не захлопывая, чуть прикрыла дверь за Евгением. Пусть войдёт без звонка. Без предупреждения. Только бы он вернулся. Только бы за этот час не произошло ничего, что помешает им увидеться. Хотя бы один раз. В ней всё словно замерло. Хотя бы один раз. Иначе жизнь в ней остановится, как остановилось сейчас время, посвящённое только ожиданию.
Она не обманывала себя, она ясно и отчетливо понимала, что произошло.
Семь лет после смерти мужа она жила, однозначно решив для себя,