Через сорок минут, когда он переступил порог директорского кабинета, профессиональным взглядом запомнив данные на табличке: Гурьянова Марина Викторовна, – его уже ждала тоненькая серая папочка – личное дело дочери. Аттестат за девятый класс, табель за десятый и ведомость оценок за первое полугодие одиннадцатого класса, медкарта. Так, четверки по русскому языку, физике, химии. Остальные – пятерки. Неплохо!
– Спасибо за помощь. Я подумаю над вашим предложением о своей отставке ради дочери! – не отрывая взгляда от листка бумаги, на котором он писал заявление с просьбой выдать документы дочери в связи с ее переездом на постоянное место жительство в Москву, произнес Константиновский.
– Тогда поставьте под заявлением не сегодняшнее число, а 3 января. Раньше вы все равно в свою школу практически не попадете, а я на всякий случай не стану давать приказ о выбытии Юли до 10 января. Вдруг передумаете и вернетесь? – неожиданно предложила директриса.
Кивнув головой в знак согласия, он молча протянул ей листок с заявлением. Скажи ему кто-нибудь в тот момент, что пять дней спустя он действительно напишет заявление об отставке – никогда бы не поверил!..
– Что-нибудь не так? – спросил он, видя, как директриса вчитывается в текст заявления, долго не откладывая его в сторону.
– Нет, все в порядке… Только вот Олег мой просил под любым предлогом узнать новый адрес и телефон Юлии. Но только так, чтобы девушка ничего не знала, – развела руками мать.
– У них это достаточно серьезно? – спросил Владислав Вацлавич, вынимая из портмоне визитку и передавая ее учительнице.
– Не хочу опережать события, тем более Юлия так неожиданно уезжает. Да и без отъезда, кто сейчас может загадывать наперед?! – вполне резонно заметила Марина Викторовна.
– Тогда позвольте и мне попросить вас записать свои координаты! – он протянул директрисе свой ежедневник, в котором четким каллиграфическим почерком учительницы русского языка и литературы директриса записала свой адрес и телефон.
Мельком взглянув на запись, Константиновский поинтересовался:
– Как отчество у Олега, вы не записали…
– Геннадьевич, мужа Геной звали, – с грустью в голосе объяснила директриса, а потом добавила, – он погиб три года назад. Так что я тоже вдова.
«Почему тоже?» – пронеслось в его мозгу. Хотя понятно, Ольга ведь умерла и формально он мог объявляться не разведенным, а вдовцом. Звучит как-то солиднее. На разведенных мужиков смотрят с опаской, мало ли из-за чего расходятся, алкоголик к примеру, или, того хуже, импотент какой-нибудь, вдовцов же, наоборот, жалеют и обласкивают.
– Такая обаятельная женщина и… – Константиновский сделал многозначительную паузу.
– Похожего