приходящих к порогу опять и опять.
Нам из вечности вышнего мира,
освящая мятущихся душ алтари,
вновь несут благовонное миро
на открытых ладонях Святые Цари.
«Щиплет памяти моей кобыла…»
Щиплет памяти моей кобыла
сладкий стебель ковыля.
На жаре июльской позабыла,
бедная, о смысле бытия.
Всё, что было, не догонишь,
сколько вспять галопом не скачи.
Жизнь идёт, всего не вспомнишь,
что склевали времени грачи.
Может быть, так было нужно,
чтобы лето горячило кровь,
забывала память о ненужном,
и была сладка созревшая любовь?
Пусть сегодня зерна умирают
в ниве тучной летних дней
и наутро снова прорастают
на широком поле памяти моей.
Ну а после – осень, листопад:
вместе будем, осень, плакать
по упавшим невпопад
листьям в ледяную слякоть.
Будем утром ранним провожать
журавлей звенящих в хмурость неба,
бабьим летом паутинкою дрожать
меж снопами собранного хлеба.
«Тёмное время и тени пугаются…»
Тёмное время и тени пугаются
ртутного света хромых фонарей.
В темное время людям встречаются
призраки канувших в прошлое дней.
Время дрожит, как лунатик, качается,
стынет хрустальными иглами льда.
Струйка песка всё никак не кончается,
из ниоткуда течёт в никуда.
Тёмное время и души, как струны,
в мире ином пребывая, звенят.
Волны играют с лунными рунами,
зыбкие сны из тумана творят.
Странные образы в сумерках утренних
тают, увидев хранителей снов.
В сполохах света небесной заутрени
плавятся цепи полночных оков.
«Старикам хочется тепла и ласки…»
Старикам хочется тепла и ласки,
вопреки советам – послаще чая.
Старикам нужно читать нам сказки,
чтобы рядом мы их замечали.
Старики живут в поисках солнца, не лени,
и лучи его сквозь себя пропуская,
нам пытаются меньше оставить тени,
наших душ темноту освещая.
Старики видят нити, что с неба
паутинками к ним свисают.
Им, как птицам, довольно кусочка хлеба,
и как птицы легко, они прочь улетают.
«Я иду по дороге – дорога из льда…»
Я иду по дороге – дорога из льда.
Под моими ногами застыла вода.
Босиком по дороге несложно идти —
угли щедро рассыпал, кто шел впереди.
Танец странный: шаг в пламя, шаг в лед.
Оглянулся назад – вереницей народ
тот же танец танцует при полной луне,
провалившись в себя и забыв обо мне.
За прозрачные