Имхотеп, отбросив нарочитую сердечность, повернулся к ней:
– Ну, Хенет, что скажешь о моем выборе?
Он был настроен решительно, но в то же время прекрасно понимал, что появление Нофрет вызовет бурю – по крайней мере на женской половине дома. Хенет – совсем другое дело. Одинокое, преданное существо. И Хенет его не разочаровала.
– Она прекрасна! Настоящая красавица! Какие волосы, какие руки! Она достойна тебя, Имхотеп, что я могу еще сказать? Твоя дорогая покойная жена будет рада узнать, что ты выбрал спутницу, которая скрасит твои дни.
– Ты так считаешь, Хенет?
– Я в этом не сомневаюсь, Имхотеп. После стольких лет скорби настала пора снова радоваться жизни.
– Ты хорошо ее знала… Я тоже почувствовал, что пришло время жить так, как пристало мужчине. Но женам моих сыновей и моей дочери, наверное, это не понравится?
– Им лучше смириться, – ответила Хенет. – В конце концов, разве не ты хозяин в этом доме?
– Истину говоришь, – согласился Имхотеп.
– Ты щедро кормишь их и одеваешь, их благополучие – плод твоих трудов.
– Совершенно справедливо. – Имхотеп вздохнул: – Я тружусь не покладая рук ради них. Иногда меня одолевают сомнения, понимают ли все они, чем мне обязаны…
– Ты должен им напомнить, – закивала Хенет. – Я, твоя смиренная, преданная Хенет, никогда не забуду, что ты для меня сделал… Но дети бывают неразумны и эгоистичны, слишком высоко себя ставят, не понимая, что лишь выполняют твои указания.
– Истинная правда, – сказал Имхотеп. – Я всегда считал тебя умным человеком, Хенет.
Женщина вздохнула:
– Жаль, что другие так не думают.
– В чем дело? Кто-то тебя обидел?
– Нет-нет… то есть они не хотели… они просто привыкли, что я должна трудиться не покладая рук – и я делаю это с радостью… но доброе слово и благодарность… это было бы так приятно…
– В чем я тебе никогда не отказываю, – заявил Имхотеп. – Помни, что это твой дом.
– Твоя доброта безмерна, господин, – поблагодарила Хенет и, помолчав, прибавила: – Рабы приготовили горячую воду и ждут в купальне… а после того, как ты совершишь омовение и оденешься, тебя зовет к себе мать.
– Моя мать? Да-да… конечно…
Имхотеп немного смутился, но тут же поспешил скрыть свою растерянность:
– Разумеется… я и сам собирался… Передай Исе, что я приду.
II
Иса, облаченная в свое лучшее льняное платье в складку, с удивлением и насмешкой смотрела на сына.
– Добро пожаловать домой, Имхотеп. Ты вернулся к нам – и, как я слышала, не один.
Собравшись с духом, Имхотеп смущенно ответил:
– Значит, тебе уже сказали?
– Естественно. В доме только и разговоров об этом. Говорят, девушка красива и очень молода.
– Ей девятнадцать, и… э-э… она не урод.
Иса рассмеялась – презрительным старушечьим карканьем.
– Ну да, – сказала она, –