Когда умолкает кукушка. Ольга Александровна Лисенкова

хотя скорее мост. Или вот тоннель.

      – А там свет?

      – Что? Где?

      – Ну свет в конце тоннеля?

      Летучая Мышь, кажется, растерялась.

      – Неважно, – сказала она наконец. – Я не в курсе, что там в конце тоннеля. Это не мое дело. Я тут работаю. Вот прямо здесь. Представь себе опору моста. Или свод тоннеля. За ними надо следить. Я слежу. Это мой участок работы. Понятно?

      Алена кивнула. Как раз этот микроскопический фрагмент был, пожалуй, понятен. Если есть тоннель, то кто-то же должен следить, чтобы он не обвалился. А то ни до какого света в его конце не доберешься, засыплет в один прекрасный день.

      – Вот. И один поток движется сюда, один отсюда, все верно, но случаются и потеряшки. Как ты, например, и другого сорта тоже.

      Тут Алена уже не была уверена… Впрочем, в чем она уверена? Так что она промолчала.

      – Времени в вашем понимании у нас тут тоже нет, но обычно ваши считают, что тут обретаются примерно сорок дней. Слышала когда-нибудь о таком периоде?

      Алена вновь кивнула. «Сорок дней» почему-то звучало знакомо.

      – Дольше здесь нельзя вам. Но безалаберных бродяжек вроде тебя хватает. Что делать с ними?

      Мышь как будто бы обращалась к Алене за советом. Но откуда она могла знать ответ, если и о своем собственном прошлом успела позабыть?

      – Понять и простить, – пошутила девушка.

      Мышь, как ни странно, воодушевилась.

      – Понять! Ты зришь в корень, дитя. Понять. Понять вас я категорически не способна. Вы мыслите своеобразными категориями, под которые подгоняете все, за что запнетесь… или что свалится вам на голову. Обязательно только если запнетесь или на голову свалится, ведь то, что просто попадается на глаза, – это бесполезно даже пытаться осознать, как правило, вы мимо этого пролетаете на всех парах. Что, я неправа?