Честно обойдя округу для верности четыре раза, я вернулась к мельнице. Брат сидел у входа, закутавшись в одеяло. Увидев меня, он скомандовал:
– Сегодня первое дежурство мое. Иди спать.
– Не хочу. Днем выспалась, теперь не усну, – ответила я, опускаясь рядом.
– Ты долго от него бегать собираешься? – вздохнул Эрл, поправив одеяло.
– Ни от кого я не бегаю. – пробурчала я, глядя в землю.
– Хочешь совет? – усмехнулся брат. – Когда врешь, смотри в глаза и улыбайся – больше шансов, что поверят.
Дельная мысль. Наверное. Однако я ей не воспользовалась. А посмотрев в ночное небо, усеянное звездами, тихо сказала:
– Я завтра уйду.
– Хорош дурить! – поморщился Эрл. – Если хочешь знать, твоему спасаемому очень даже повезло. Я однажды до того доспасался, что товарищу башку снес. И вообще, смотри на вещи проще. Жив и ладно. Помер – ну что ж, бывает.
Такое легкомыслие меня возмутило.
– Как так можно?!
На это брат тяжело вздохнул и ответил:
– Просто по-другому нельзя.
И чуть помолчав, уже веселее продолжил:
– А еще нельзя своих бросать. Что я с ним один делать буду? Ему без твоих зелий никак. Так что выкинь из башки всю дурь, которую туда забила, и иди внутрь.
– Чего ты к ней прицепился? – вдруг раздался сверху тихий голос. – Она ж тебе ясно сказала, не хочет.
Чуть обернувшись, я увидела Леонарда, бледного, тяжело опершегося о косяк. К счастью, он смотрел в землю, поэтому я успела отвести глаза и не пересечься взглядами.
– Ты-то чего выполз? – проворчал Эрл.
– Свежим воздухом подышать захотелось, – ответил раненый, опускаясь рядом со мной.
Я заметила, что брат его перебинтовал. А значит и промыл ожог. В сознании это, наверное, было жутко больно. Ведь даже сейчас нервно сжимаемые кулаки и чуть прерывистое дыхание выдавали тщательно скрываемые мучения. Ну ничего, скоро начнет действовать питье, и сон принесет облегчение.
– Ты зелье выпил? – поинтересовался Эрл, видимо, подумавший о том же.
– Нет еще. Позже выпью, – тихо ответил Леонард.
– Что ж, наслаждайся, раз так хочется, – хмыкнул брат.
– Дай спокойно на звезды посмотреть, – отмахнулся Лео. – А то опять усну неизвестно насколько.
Он сидел так близко, что я чувствовала тепло его тела. Да даже не тепло. Жар. Застыв каменной статуей, я смотрела строго вперед, боясь пошевелиться и, случайно повернув голову, наткнуться на столь пугающий меня взгляд. Помедитировав на природу минут пять, Леонард сказал, поднимаясь:
– Зелье остыло, его нужно подогреть.
При