– А что я скажу? А скажу я, что все реально и будет сей минут исполнено.
Молодой человек самодовольно ухмыльнулся, как бы относя это к своей личной заслуге. И уже было развернулся на пятках, чтобы мчаться исполнять заказ, но неожиданно задержался и обратился к господину.
– Вы знаете, я осмелюсь предложить вам свой вариант. У нас утром готовят прекрасные котлеты по-фламандски. Так вот, я предлагаю в вашей яичнице заменить бекон этой роскошной котлетой. Я уверен, вам понравится. Иначе я бы не рискнул предлагать.
– По-фламандски?… – господин приподнял фасонисто бровь, – это свиная котлета, так ведь?
– Ну конечно! Зажаренная с корочкой котлета. Красавица! Вам её жалко есть будет, вы на неё любоваться…
– Отлично. Не продолжайте. Вы меня убедили.
Официант кивнул и умчался с блуждающей на лице улыбкой. Господин побарабанил по столу пальцами холеных рук, поправил приборы. Девушка продолжала смотреть в окно, и он мог свободно разглядывать её. Лучи утреннего солнца делали свое дело. В искусно растрепанных светлых волосах сверкали розовые искры, пальцы руки, коснувшиеся нежной щеки, казались прозрачными со всеми оттенками красного. Длинные ресницы, пухлые губы, все эти естественные признаки молодости приводили его в умиление. Боже мой, как прекрасна и очаровательна молодость!
– А почему вы решили, что пекарь – американец?
– Что? – девушка оторвала взгляд от окна, – что я решила? А-а, что пекарь – американец? Ничего я не решала. Я просто знаю, что яблочный пирог – любимое блюдо американцев.
– Знаете? Вам приходилось там бывать? Или в книжках читали?
– Я там живу. Вернее, я там учусь. Гарвард. Слышали? – улыбнулась.
Господин перестал барабанить по столу и, изломав бровь, на несколько секунд застыл.
– О-о-о! Конечно, слышал. Как же, как же. Гарвард.
– Гарвард – это университет, а городок называется Кембридж.
– Да, да. Как это вы произнесли – Кембридж. Не по-русски. Очаровательно. И что же вы там изучаете? Если не секрет.
– Конечно не секрет. Меня очень интересует ландшафтная архитектура. Вот её я и изучаю. Я, знаете ли, не согласна с теми, кто считает, что красота спасет мир.
– О-о!
– Да! Я считаю, что зависимость как раз обратная. Чем меньше в этот самый мир вмешиваться и спасать его, тем больше красоты. И нам просто надо уметь жить среди этой красоты.
– М-м-м? Мысль, конечно, замечательная. Да. Но меня, знаете ли, никогда не интересовали глобальные проблемы. И мир меня интересует, тоже, знаете ли, в буквальном смысле, Чтобы не стреляли. Да. Как-то спасением этого самого мира заниматься нет никакой возможности. И не досуг, – опять забарабанил по столу пальцами, – да что же это я, разрешите представиться. Федор Фёдорович. Музыкант. В некотором роде, – с легким