– Блин! – Яцек подорвался за ним.
– Я не понял, а Марка из-за чего списали? Что мне бате сказать? – спросил я у Макса.
– Его списали за неблагонадежность, так и скажи! Пойдем, Марка догоним! – он открыл бардачок и достал черный складной зонтик. Кстати, «Три слона»! Автомат! Очкарик раз в полгода ходил в Японию, покупал себе аппаратуру, еду, пиво, виски, кока-колу и другие добряки. Я порой заказывал ему блок жевательной резинки, она там очень вкусная и хорошо пузырится – в отличие от «Турбо». Правда, дорогая, конечно, но в Японии все дорого.
Макс поставил на руль блокиратор, снял с панели антирадар и убрал его на пол между сиденьями. Выйдя из «крауна», он пискнул брелоком сигнализации, и мы быстро пошли вслед за Марком и Яцеком.
– Марк, я не понял, если тебя не спалили, то за что с парохода списали? – когда мы их догнали, я попытался прояснить этот вопрос до конца.
– Я же говорю: это был антисемитский заговор во главе с боцманом! Он предъявить мне ничего не смог, но по пароходу бегал и кричал, что это я совершил диверсию. И мастер с дедом тоже, скорее всего, антисемиты, если повелись на его рассказы! Я других причин не вижу!
Мы бодро шли за Владом, который стремился навстречу судьбе.
– Слушай, Марк, а что с телкой? – поинтересовался Максим.
– Ее тоже списали, как и меня!
– Ее за что?
– Наверное, она потеряла уважение команды, – Марк на этих словах почему-то широко развел руки. Что он хотел показать – насколько велика была эта потеря?
– Ее списали, потому что никто и никогда на этом пароходе не стал бы ее ебать! – подвел итог Очкарик.
– Ты так считаешь? – Марк недоверчиво посмотрел на Макса.
– Я не считаю, я знаю! Я в этом уверен на пятьсот процентов – да что там на пятьсот? На тысячу! Для чего бабы идут в моря? Чтобы найти себе мужа! В рейсе, когда по несколько месяцев без берега, проканает любая, даже если у нее очень волосатые ноги. Да что там ноги? Я думаю, пойдет с бородой и в бакенбардах! В море любая телка – красавица! Любая! Но здесь другой случай. Во-первых, рейсы короткие, максимум неделю! Во-вторых (и это самое главное!), никто не станет употреблять телку, которую с ног до головы облило говном! Тем более что она садилась на пароход дневальной у комсостава, – он закурил свой любимый «hi-lite», выпустил струю дыма в густую шевелюру Марка. При полном отсутствии ветра дым, казалось, запутался в черных жестких волосах.
Очкарик смотрел, как у Марка дымится голова, но тот стряхнул остатки дыма рукой.
– Максим, ты меня извини, но твои безапелляционные заявления меня порой