Но точно так же с самого детства он понял, что и сам может стать объектом насилия, если потеряет бдительность, не научится обороняться и нападать, а еще лучше – тайно устранять своих конкурентов. Очень скоро он нашел неожиданное подтверждение этому на примере своего отца – после скоропостижной смерти Германика не только воинственно настроенная Агриппина, но и многие приближенные к Калигуле люди твердили, что его великий отец пал от рук завистливого императора. Стремительно взрослеющего мальчика посетила смутная мысль о том, что успешность может быть столь же опасной, сколь и беззащитность. Жизнь с самого детства заставила его вглядываться в окружающий мир настороженно и с опаской.
И то, что он видел дальше, все больше ужасало своей противоречивостью, фальшью масок и декораций. Кажется, именно отсюда берет начало его неуемная любовь к театрализации жизненных актов, ведь с самого детства он должен был постоянно разгадывать, где за дружелюбной улыбкой скрывается смертельная опасность, а где игра просто призвана преобразовать пустоту в сладкую иллюзию.
В обескураживающей смерти отца-полководца, которую он вполне мог осмыслить в свои семь лет, пожалуй, впервые проявился скрытый конфликт отца и сына. Если не в это время, то несколько позже Калигула наверняка задал себе удивительно простой вопрос: отчего победоносный и успешный военачальник, которого несокрушимые германские легионы просили взять верховную власть в свои руки, отказался от нее и заплатил за свое благородство бесславной смертью? Может быть, думал Калигула, не стоит становиться жертвой в заведомо подлом мире, лучше избрать иную тактику, ответить на интригу еще более изысканной